Он был настолько поглощен и озабочен своими думами, что не заметил таксомотора, который следовал за ним на небольшом расстоянии и явно не выпускал его из вида.
Окна машины были зашторены.
Но в какой-то момент стекло опустилось – особе, находящейся внутри, надо было отдать распоряжение шоферу. Обернись Жюв в этот миг, он был бы немало удивлен, различив под густой вуалью знакомые черты одной очень красивой дамы, которую он, возможно, да нет, определенно, знал!
Глава 16
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
– Ну и трущоба!..
Жак Бернар долгим, меланхоличным взглядом обвел свое имущество, если таковым могло считаться то, что находилось в комнате, где он проснулся.
Обозвав комнату трущобой, он не покривил душой.
Действительность была и того хуже, поскольку трущоба обычно завалена всяким хламом, тогда как в этой каморке царила абсолютная, отталкивающая пустота!
Комнатушка была крошечной; когда-то побеленные известью, а теперь грязные и облупленные стены, испещренные надписями… Тюфяк в углу, с торчащей клочьями соломой, далее стул, на котором стояли лохань и гигантский кувшин для воды… Справа, у стены, сундук, на котором были разложены вещи, напоминающие белье, скудный запас белья…
– Определенно! Малосимпатичное местечко! – снова заговорил Жак Бернар, переводя взгляд с распотрошенного тюфяка, на котором сидел, на стул-умывальник, затем на сундук-шкаф. На самом деле, больше смотреть было не на что – в комнате больше ничего и не было.
Кроме того, отвратительная погода. За форточкой висел непомерно тяжелый, густой, непроницаемый туман. Было восемь утра.
Напряженно прислушавшись, Жак Бернар различил где-то совсем неподалеку раскатистый мерный гул – это гудел Лондон доков, такой же убогий, как и его жилье, Лондон, куда со всех концов стекались горемыки, живущие на одном спиртном.
– Подумать только, – рассуждал Жак Бернар, на которого уже четыре дня наводил хандру и уныние лондонский туман, – подумать только, неужели я скоро лишусь и этих относительных удобств! Что делать, я не зарабатываю ни су, да и не вижу способа заработать, а мой стратегический запас тает, тает с поразительной быстротой. Я не знал достатка, а вот уже подбирается нужда. Это несправедливо!..
Молодой человек предавался таким раздумьям, когда услышал стук в дверь. Женский голос, говорящий по-английски, – Жак Бернар немного понимал лондонский жаргон – язвительным тоном осведомился, не намерен ли он сегодня утром заплатить за квартиру.
– В конце концов, – произнес голос, – это абсолютное безобразие, джентльмен, считающий себя белым воротничком, не может найти несколько пенсов, чтобы расплатиться с хозяйкой и внести плату за жилье! Безобразие! Джентльмен, конечно, понимает, что при нынешней дороговизне нельзя делать долги! Джентльмен либо платит, либо выметается вон…
По другую сторону двери Жак Бернар, не поморщившись, слушал хозяйкину тираду.
«Хорошо! – думал он. – Тут много джентльменов! Однако, если я правильно догадываюсь, мне придется сейчас или расплачиваться, или сматывать удочки… Расплачиваться? Чем? Сматывать удочки? Куда?..»
Он сделал проникновенный голос и ответил:
– Миссис Хорфи, вы совершенно правы, я действительно считаю, что джентльмен вроде меня ни за что не уедет, не заплатив… и потому…
Но миссис Хорфи не сдавалась.
– Да, правда, – отвечала она. – И потому, испытывая в настоящий момент нужду в деньгах, попрошу вас подумать о моем небольшом счете…
– Но я думаю!.. Думаю! – запротестовал Жак Бернар. – Только о нем и думаю!..
– В таком случае, не будет ли джентльмен столь любезен рассчитаться?..
– Непременно, миссис Хорфи, сегодня же вечером…
– Нет, джентльмен, не вечером… утром!..
– Но почему, миссис Хорфи?
– Потому что, джентльмен, у меня самой есть непогашенные счета. Не сомневаюсь, пара шиллингов, которые вы мне задолжали, для вас сущий пустяк?..
– Да, пустяк! Но как раз сегодня у меня свидание с банкиром. Не могли бы вы потерпеть до вечера, миссис Хорфи?
– Никоим образом! Я жду вас внизу…
– Тогда до скорого!
Надо полагать, Жак Бернар решил покориться своей неумолимой хозяйке…
К тому же, эта женщина была права.
Он задолжал за неделю и этого не отрицал. Это его огорчало, огорчало до глубины души.
– Подождите меня внизу, миссис Хорфи! Подождите, я в самом деле приду и заплачу долг! Можно только несколько секунд, чтобы привести себя в порядок…
Жак Бернар слышал через дверь, как удалялись шаги миссис Хорфи.
Старуха не слишком поверила обещанию, но не теряла надежды получить свое. И пока она спускалась, чтобы под лестницей стеречь своего убогого жильца, тот размышлял так:
«У меня есть три возможности на выбор. Я живу под самой кровлей, так что могу попытаться уйти по крышам, то есть, как говорят в Париже, „сделать ноги“… К сожалению, этот план вызывает некоторые сомнения, поскольку я плохо представляю, куда ведут эти крыши… Разумеется, на другие дома, где у меня большая вероятность загреметь в лапы к какому-нибудь разъяренному громадине-полисмену, что мне совсем не улыбается. Еще я могу попытаться объявить себя банкротом. Кажется, это тоже непросто, ведь я не британский подданный, кроме того, не знаю процедуры, ведущей к этому блаженному исходу!.. Блаженный исход? Если мне не изменяет память, в Англии банкротов сажают в долговую яму… Нет, в тюрьму мне не хочется… не тот момент!.. Значит, остается единственное и последнее средство… Рассчитаться с миссис Хорфи, расплатиться звонкой монетой!.. Гм!.. Получается, надо прибегать к уже упомянутому стратегическому запасу? Поглядим, как он поживает…»
Жак Бернар выдвинул на середину комнаты ящик, служивший ему столом, и, присев на корточки, разложил на нем в ряд несколько серебряных монет и два тщательно оберегаемых луидора…
– Сорок франков не в счет! – сказал он. – Это подъемные – на возвращение в Париж!.. Их трогать я не имею права, это святое, неприкосновенное!.. Остается серебро… Что-то не слишком его много! На все про все около двадцати четырех франков… Чудненько!.. Непомерную сумму – четыре франка десять су я плачу миссис Хорфи… у меня остается двадцать франков… Если я хочу протянуть в Лондоне еще недельку, очевидно, не стоит звать гостей к обеду. Ну-ну! Положеньице осложняется, вот она, нищета, великая нищета!.. Вполне может статься, что мне придется еще похудеть…
Жак Бернар передвигал туда-сюда монеты, входившие в его «стратегический запас», но легче ему не делалось.
Денег не прибавлялось. После получасового раздумья он, кажется, решился:
– Ладно! Сыграем в благородство!.. Попытаемся произвести впечатление на здешних хозяев… Черт побери, может, что-нибудь и выгорит?
Жак Бернар небрежно сложил на краешке ящика тщательно пересчитанную наличность и, открыв дверь, позвал:
– Миссис Хорфи!
– Джентльмен?
– Можете подняться, рассчитаться со мной!
Старая хозяйка, которая, как и обещала, караулила жильца под лестницей, не стала дожидаться второго приглашения.
– Иду!.. Иду!..
Жак Бернар в этом не сомневался…
Он слышал торопливые шаги старухи, вприпрыжку взбирающейся по ступенькам. Вскоре она появилась в проеме дверей – ее руки дрожали, худое лицо приняло хищное выражение.
– О, джентльмен, как вы добры, вы и впрямь погасите должок? Благодарствую, джентльмен! Бедной старухе, которой, кроме этого дома, нечем себя кормить, очень нужны ее денежки!
Жака Бернара мало трогали старушечьи сетования.
Кроме того, после расчета с домовладелицей отпала надобность с нею любезничать. Он быстро оборвал ее хныканье:
– Никогда так не говорите, миссис Хорфи! Такой пожилой женщине это не к лицу. Собственно, на что вы жалуетесь? Вы богачка, миссис Хорфи, большая богачка, и цены у вас немыслимые…
Старуха пристыженно опустила глаза; этот чудаковатый жилец, согласившийся платить и тем самым ставший жильцом добропорядочным, почти попал в точку!
По приезде в Лондон, высадившись на вокзале Виктория, Жак Бернар, с котомкой за плечами, в которую он на скорую руку свои покидал пожитки, теперь составляющими весь его скарб, быстро добрался до района доков, который он знал как самый нищий квартал. Здесь ему повезло: он нашел чердак, который миссис Хорфи сдавала на неделю.