В этот день газета еще не вышла, и потому по просьбе сэра Джеймса объявление и поместили тотчас же.
Спустя два часа слесарь Смит был уже у сэра Джеймса, который его приветливо принял.
— Я думал, что ты уже уехал из Парижа, — проговорил сэр Джеймс.
— О, нет! Дела мои здесь идут лучше, я успел даже скопить немного денег.
— Вместе с этими ста тысячами франков, которые ты украл у подрядчика Милона, — засмеялся сэр Джеймс.
Смит посмотрел на него так изумленно, что сэр Джеймс не мог усомниться в его невиновности.
Несмотря на это, сэр Джеймс задавал ему вопрос за вопросом.
— Слушайте, сэр, — сказал ему наконец слесарь, — я готов идти на какое хотите пари, что над вами издеваются, потому что во всем Париже могли только двое обокрасть такую кассу, какую вы мне описываете.
— Кто же?
— Я, но вам даю слово, что я не знал про эту кражу; второй англичанин Джон, его теперь в Париже нет.
— Между тем касса открыта.
— Да, но она отперта не так, как вы говорите. Можно мне ее посмотреть?
— Отчего же нет.
И сэр Джеймс написал Милону следующее письмо:
«Милостивый государь!
Я поймал вора, но мне нужно осмотреть еще раз кассу. Я буду сегодня в одиннадцать часов вечера у вас с моим товарищем.
Смею вас просить, чтобы, кроме нас троих, при этом никого не было. Это нужно для следствия».
Отправив эту записку, он сказал Смиту:
— Сегодня вечером около шести часов жди меня на углу улицы Мариньян.
— Буду, — сказал Смит и ушел.
— Кто же мог надо мной издеваться? — подумал сэр Джеймс. — Милон? Или Шокинг?
Он хотел уже совершенно бросить это дело и ехать в Лондон, как вдруг ему принесли депешу от Петерсона. Он телеграфировал:
«Ждите еще неделю в Париже. Процесс Серого человека скоро кончится в нашу пользу. Завтра пришлю письмо.
Агент задумался.
— Милон не пошел бы в префектуру, если бы его не обокрали. Смит врет: вор, о котором он говорит, должен быть в Париже.
Он вышел, чтобы провести до вечера время. Когда он вернулся в гостиницу, его ждал комиссионер с ответом от Милона.
— Буду ждать, — писал Милон.
Сэр Джеймс не изменил плана своего и решил идти со Смитом к Милону.
Оставим в покое сэра Джеймса на некоторое время и вернемся к его товарищу сэру Эдуарду.
Когда он приехал в Гранд-отель, несколько часов спустя вошел лакей и сказал:
— Я к вам, господин, от имени господина Пейтавена.
— Пейтавен? Я его не знаю.
— Мой барин очень хорошо знает, что вы с ним не знакомы, но он велел передать мне вам, что он живет недалеко отсюда, в улице Обер, № 1, и что ему нужно поговорить с вами минут десять.
Лакей подал карточку сэру Эдуарду, на которой было написано действительное имя Мармузэ.
— Сейчас иду вместе с вами, — проговорил сэр Эдуард.
Дом, который занимал Мармузэ, был великолепно отделан. Сэра Эдуарда приняли очень вежливо, и через несколько минут вошел Мармузэ.
— Честь имею представиться, — сказал он. — Комиссионер, который вам прислуживал сегодня утром.
— Но… позвольте… мне кажется…
— Милостивый государь, — продолжал Мармузэ, — сегодня утром мне пришла фантазия разыграть роль комиссионера; надо вам сказать, что я держал пари и, благодаря вам, выиграл его. Я вам расскажу все это в присутствии той особы, с которой я держал пари и которая есть наш общий друг.
Но только он успел докончить фразу, как лакей доложил:
— Лорд Уильмот.
Шокинг, превратившийся в лорда Уильмота, был щегольски одет.
При виде его сэр Эдуард побледнел; он догадался, что попал в ловушку.
В это время Мармузэ взял с камина револьвер.
— Милостивый государь, — сказал он, — инструмент этот стреляет без всякого шума, и если вы вздумаете кричать, то сейчас же отправитесь на тот свет, и никто об этом не узнает.
— Но, — проговорил Эдуард, старавшийся ободриться, — эта шутка вовсе неуместна.
— Тут шуток никаких нет. Лорд Уильмот, ваш знакомый, просил меня пригласить вас позавтракать.
— Я и так соглашусь с большим удовольствием… К чему же вы говорите о револьвере.
— Чтобы вы не сопротивлялись.
Они направились к столовой, где был сервирован стол.
Когда они остались одни, Мармузэ сказал Эдуарду:
— Бросим разыгрывать эту комедию и станем говорить открыто.
Сэр Эдуард посмотрел на него с беспокойством.
— Вы приехали в Париж с сэром Джеймсом Удом с двоякой целью. Первая цель ваша — возвратить мисс Элен в Англию, вторая — похитить мальчика-ирландца.
Теперь зависит от вас: или уйти отсюда и взять с собой сто тысяч франков, или распрощаться с этим светом. Выбирайте!
Такой громадный куш денег произвел надлежащее действие на Эдуарда.
— С удовольствием, но я очень немного знаю.
— Не лгите лучше. Мисс Элен и ребенок находятся в ваших руках, это я знаю; мисс Элен в Сен-Лазаре; мы ее оттуда освободим без вашего содействия, но где ребенок, этого мы не знаем.
— И я вам не могу много сказать про него, потому что сам не знаю.
— Теперь двадцать минут первого; я даю вам времени десять минут, и если вы мне не скажете, где ребенок, — проговорил Мармузэ, — то я вам целю в лоб.
— Все, что я знаю, — сказал Эдуард, — это то, что ребенок находится у угольщика Шаппаро и что сэр Джеймс, выдавая себя за ирландца, обманул Дженни таким образом.
Голос его звучал с такой правдивостью, что Мармузэ не мог усомниться.
— Я вам верю, сэр, — проговорил он, — вот вам обещанный чек, но я вас не выпущу отсюда до тех пор, пока не освобожу мисс Элен и ребенка.
Карета подъехала к дому подрядчика Милона, из нее вышли сэр Джеймс Уд и слесарь Смит.
— Я бы вам советовал, сэр, оставить это дело, — проговорил Смит, — потому что его не могли обокрасть, — это просто западня, устроенная для вас.
Но сэр Джеймс счел лишним отвечать на такое глупое рассуждение и, подойдя к двери, позвонил.
Дверь тотчас же отворилась, и в ней показался Милон со свечкой в руках.
Он встретил их очень вежливо и провел в кабинет, где стояла отворенная настежь касса.
Смит со свечкой в руке начал осматривать кассу, долго разглядывал, наконец спросил Милона:
— Вы не лунатик ли?
— Нет, — ответил он.
— В таком случае вы просто издеваетесь над сэром Джеймсом, потому что касса отперта вашим же ключом…
Не успел он докончить фразы, как дверь отворилась, и вошел Мармузэ, бывший комиссионер, только щегольски одетый.
Сэр Джеймс немного оробел и увидел, что Смит был прав, предупреждая его.
Затем показались еще три личности: Жан-мясник, Смерть Храбрых и Шокинг.
— Ну-ка, посмотрим теперь, чья возьмет, — проговорил Шокинг, обращаясь к сэру Джеймсу.
— Вы человек дельный, — проговорил Мармузэ, выступая вперед, — и потому вы, вероятно, догадываетесь, что вы в наших руках.
Ни один мускул не дрогнул на лице Джеймса.
— И потому откройте нам лучше все, — прибавил Мармузэ.