— Лестницы?
— Да.
Шаппаро подошел и вытащил лестницу, на ней был вырезан знак колесника.
— А! — проговорил он. — Теперь я понимаю все, это мой сосед Полит, которого я ранил в эту ночь, должно быть, освободил их.
И он начал рассказывать им все свои происшествия с того времени, как к нему сэр Джеймс принес ребенка, и до того, как он ранил Полита, и под конец сказал:
— Теперь я совершенно убежден, что это Полит спас их.
Только он успел закончить рассказ, как послышался стук в дверь.
— Именем закона, отворите, — проговорил чей-то голос.
Шаппаро вскрикнул, и волосы поднялись дыбом на его голове.
Кто же это приказывал отворить дверь именем закона?
Конечно, не кто иной, как полицейский комиссар, и мы сейчас же увидим, каким образом до него дошло известие о преступлении.
«Виновником» этого был Полит, явившийся к нему с таким ясным и точным изложением дела, что комиссар ни на минуту не задумался в справедливости его показаний.
Вследствие этого он и отдал необходимые распоряжения.
С этой минуты Шаппаро находился под наблюдением полиции.
Полит просил произвести его арест ночью, чтобы не компрометировать огласкою Паулину, на которой он хотел жениться.
Таким образом полиция накрыла Шаппаро в то время, когда он наивно рассказывал Мармузэ свои похождения.
Шаппаро весь задрожал и поднял умоляющий взгляд на двух людей, которых он уже считал своими сообщниками.
Но Мармузэ мгновенно переменил тон.
— Ну, надеюсь, — сказал он, — что ты не станешь ждать, пока они выломают дверь, а пойдешь и сам отворишь.
— Но, — проговорил Шаппаро, — меня арестуют.
— Вероятно.
— Спасите меня! Мармузэ засмеялся.
— Не мы известили полицию, милый мой, — сказал он, — так как мы имеем обыкновение обделывать свои дела без ее помощи, но раз уже другой тебя выдал и жандармы пришли за тобой, то уж мы, конечно, не станем сопротивляться им.
В это время стук в дверь опять повторился, тогда Жан-мясник отворил дверь.
Вошел комиссар в сопровождении двух полицейских агентов и Полита.
Он арестовал Шаппаро и спросил Мармузэ и Жана, кто они такие.
— Меня зовут Жан… я мясник с Телеграфной улицы.
— А я, — добавил Мармузэ, подавая свою визитную карточку, — помещик Пейтавен, живу в улице Обер, № 1.
— А! Но зачем же вы, господа, теперь здесь?
— Мы пришли вытребовать от него женщину, на жизнь которой он покушался, и ребенка, которого он содержал в подвале.
— Успокойтесь, сударь, — ответил ему Полит, — мать и ребенок совершенно здоровы и находятся в безопасном месте.
Угольщик чувствовал свою верную гибель и потерял всю свою дикую энергию.
Его геркулесовская сила должна была уступить.
Тогда он посмотрел на Полита с выражением дикой ненависти и проворчал:
— Мы еще встретимся с тобой, если только моя голова останется на плечах.
Час спустя Мармузэ, Милон, Шокинг и Жан-мясник собрались на чердаке, служившем приютом Ирландке и ее сыну.
Дженни окончательно успокоилась при виде Шокинга.
— Теперь, моя дорогая, — говорил бывший лондонский нищий, — мы находимся под покровительством друзей Серого человека, и нам нечего больше бояться.
— Да, — ответил Мармузэ, — но Серый человек теперь нуждается в нас.
— О, — возразил Шокинг, — это ведь говорит мисс Элен, а ведь она враг Серого человека.
— Была, но только не теперь.
— И теперь тоже.
— Кто знает?
— Послушай, — продолжал Мармузэ, обращаясь к Политу, — ты честный, расторопный и добрый малый.
Полит поклонился.
Тогда Мармузэ взял его к себе в секретари и дал ему, в виде подарка на свадьбу, шесть тысяч франков. Паулина бросилась на шею Политу.
— О! — сказала она. — Как я рада, что заговорила с тобой, мой милый мальчик, я уже так давно люблю тебя.
Мисс Элен находилась в Сен-Лазаре, где ее навестила Ванда под видом монахини и возвратила ей свободу. Как? Это мы узнаем ниже.
Возвратимся несколько назад, а именно к тому моменту, когда Джеймс Уд и Смит-слесарь почувствовали, что их опускают в подвал.
Впрочем, слесарь был тотчас же выпущен, а Джеймс просидел в подвале без пищи и питья ровно тридцать шесть часов и тогда только был накормлен и напоен, когда написал под диктовку Мармузэ следующее письмо к начальнику безопасности:
«Дорогой мой директор! Я только что получил из Лондона депешу, требующую моего немедленного отъезда. Посылаю вам моего товарища Эдуарда, которому вы можете поручить мисс Элен Пальмюр.
Несмотря на голод, сэр Джеймс не мог сдержать сильного гнева.
— О! — заметил, улыбаясь, Мармузэ, понявший смысл этого движения. — Вы думаете, что совесть вашего товарища Эдуарда более эластична, нежели ваша, он служит тому, кто ему платит, а поверьте, что мы платим хорошо.
Сэр Джеймс даже и не поморщился, затем его снова опустили в подвал.
Мисс Элен была освобождена в тот же день, и первый ее визит был к Лимузену, лечившемуся в больнице Сент-Луи.
Мисс Элен трогательно поблагодарила и дала ему двадцать тысяч франков.
В то время, как мисс Элен прощалась с Лимузеном, Мармузэ и Милон делали необходимые приготовления для отъезда в Лондон.
С помощью подъемной машины они вытащили Джеймса из подвала.
— Джентльмен, — сказал ему Мармузэ, — фениане приговорили вас за измену к смертной казни, а следовательно, я могу располагать вами, как мне вздумается. Но не бойтесь ничего, от вас самих зависит ваша жизнь.
Сэр Джеймс удивленно посмотрел на него.
— Иногда прощают и изменников, если они согласны искупить свою вину. Сэр Джеймс, — добавил Мармузэ, — сегодня вы выедете из Парижа, а завтра утром будете в Лондоне.
Затем он указал ему на ящик в два метра длиной и в один метр вышиной.
— Видите вы это? — спросил он.
— Да, — ответил сэр Джеймс.
— Этот ящик предназначается для вашего путешествия.
Сэр Джеймс невольно подался назад.
— Вы понимаете, конечно, — продолжал между тем совершенно хладнокровно Мармузэ, — я вовсе не желаю, чтобы вы убежали от нас прежде, нежели мы высадимся на берег Англии.
С этими словами он сделал знак Милону, который отворил шкаф и вынул из него бутылку и стакан.
Мармузэ откупорил бутылку и налил в стакан около четверти зеленоватой жидкости, похожей цветом на полыновку, разбавленную водой.
— Выпейте это, — сказал он.
— Но…— возразил сэр Джеймс.
— Пейте!
— А кто поручится мне, что вы не даете мне яд?
— Это простое наркотическое средство.
— Чем вы мне это докажете?
— Вот чем? — крикнул сердито Мармузэ и прицелился из револьвера в сэра Джеймса.
— Если вы не выпьете этого, — добавил он, — то я размозжу вам попросту голову.
Сэр Джеймс понял, что теперь шутить нельзя.
Он взял стакан и залпом опорожнил его.
Вдруг его охватило смертельным холодом, глаза невольно закрылись и в голове зашумело.
Обессиленный, он упал на стул и несколько минут спустя спал глубоким сном.
— Теперь, — сказал Мармузэ, — нам надо позаботиться о спасении самого Рокамболя.