Фелисити хихикнула и подумала, что не может припомнить, когда последний раз смеялась. Смеялась просто потому, что весело. За последние несколько лет у них было мало поводов для веселья. Смерть отца Пиппин три года назад, как раз накануне сезона, задержала ее и Талли возле их кузины до конца ее траура, и они не поехали в Лондон со своей дуэньей леди Колдекотт, как это планировалось ранее. Потом исчез их отец, умерла леди Колдекотт, а в довершение всего мистер Эллиот отказался разрешить им поездку в Лондон.
Она тогда поняла, что если они отложат сезон в Лондоне еще на год, а тем более на четыре года, как грозился мистер Эллиот, то наверняка останутся старыми девами.
Однако нашелся же человек, который заставил ее смеяться, когда, по правде говоря, для веселья было мало поводов. Как ему это удалось? Просто он вывел ее за пределы жестких рамок того, что подобает или не подобает делать, сказав пророческие слова: «…возможно, глядя из окна своей раззолоченной тюрьмы, вы пожалеете о том, что отказались сделать последний кружок по катку…»
Не смешно ли? Ведь когда она станет герцогиней, она сможет позволить себе иметь настоящие коньки, а не те, которые они взяли напрокат, выиграв это право в кости. И ей не надо будет тогда тревожиться о том, как наполнить угольное ведро углем и кладовую продуктами или как раздобыть для всех троих новые платья хотя бы на неделю мероприятий, связанных с сезоном, не говоря уже о целом сезоне.
Так что пока она последует совету Тэтчера. Что плохого в том, что она немного покатается? Вот если бы только ее компаньон…
– Для начала вам следует туже затянуть ремешки, – сказала Фелисити. Она опустилась возле него на колени и подтянула кожаный ремешок так, чтобы крепление прочно удерживало его на месте.
Не думая о том, что делает, Фелисити окинула его взглядом от длинных мускулистых ног, широкой груди до темных мерцающих глаз.
– Благодарю. – Губы его странно дрогнули.
По ее телу пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холоду. «Этот человек собирается поцеловать меня», – подумала она.
Поцеловать ее? Силы небесные, что за странные мысли приходят ей в голову! Возможно, эта дрожь вызвана теплом его тела, которое она ощутила, держась рукой за его ногу.
«Полно тебе, Герцогиня, неужели ты хочешь так и прожить до конца своих дней нецелованной? Ведь нет?»
Нет, она этого не хотела. Но если уж она поцелуется, то сделает это с человеком, с которым помолвлена. Почти помолвлена, поправила она себя, еще разок украдкой взглянув на губы Тэтчера.
– Это должно помочь, – сказал он, когда она закончила возиться с креплением.
Он указал на пожилую пару.
– Возможно, вам следовало бы взять у них интервью для вашей «Хроники». Мне почему-то кажется, что их связывает нечто большее, чем «естественные склонности», – сказал он, почувствовав, что у него снова подгибаются колени.
Она поддержала его под локоть.
– Они, судя по всему, хорошо подходят друг другу и, похоже, знают, что хочет партнер, еще до того, как он выскажет свое желание.
Тэтчер взглянул на ее руку, все еще уверенно поддерживавшую его под локоть.
– Как вы думаете, вы с вашим герцогом тоже будете хорошо подходить друг другу?
Она хотела было ответить, но тут пожилая пара остановилась перед ними, и леди с улыбкой взглянула на них.
– Я когда-то точно так же помогала моему Генри, – сказала она, подмигнув Тэтчеру. – Но мне кажется, что он специально делал вид, будто вот-вот упадет, чтобы я держала его за руку. – Она рассмеялась и покатила дальше вместе со своим супругом.
– Но я не… Он не мой… – пробормотала Фелисити, отпустив локоть Тэтчера так неожиданно, что он чуть не потерял равновесие. Она вздохнула и снова помогла ему удержаться на ногах. – Не ленитесь и практикуйтесь. Вы никогда не научитесь кататься, если будете просто стоять.
– Да, мисс Лэнгли, – сказал он. В полном молчании они сделали круг по катку. – Вы не ответили на мой вопрос, – наконец произнес он.
– О чем?
– О вашем герцоге и об этих самых «естественных склонностях», которым вы придаете такое большое значение.
– Я считаю их обязательными, – сказала она.
– Ну хорошо, пусть они будут обязательными. – Их обогнали две юные девушки, одна из которых бросила на Тэтчера кокетливый взгляд через плечо, после чего обе они захихикали.
Фелисити скорчила гримаску, но ничего не сказала.
– Так вы с вашим герцогом разделяете эти «естественные склонности»? – спросил он.
– Да, конечно.
– В таком случае почему он не здесь и не катается с вами на коньках?
– Он только что приехал в Лондон, – сказала она. Не сообщив ей об этом. Каково ей было узнать о его приезде от других, тем более от мисс Браун?
– Как я полагаю, он быстро восстановит свои «естественные склонности»?
– Ну конечно, – ответила она, хотя у нее появились некоторые сомнения, поколебавшие некогда незыблемую уверенность в чувствах к ней Холлиндрейка.
– Вы это знаете, хотя никогда не встречались с этим человеком?
– Откуда вам это известно? – насторожилась она.
– Вы сами об этом говорили, – сказал он.
– Я? – Она не помнила, чтобы говорила ему об этом, но ведь они о многом говорили, так что трудно было все упомнить.
– Так откуда вы знаете, что будете разделять эти «естественные склонности» с человеком, которого никогда не видели? Бурную страсть нельзя зажечь по переписке, мисс Лэнгли.
«Страсть?» Почему это слово не имело для нее никакого значения, пока не произнес его он, после чего по ее телу побежали мурашки и у нее подогнулись колени? «Какая чушь лезет в голову!» – взмутилась она и сказала:
– Герцогини не склонны к бурным страстям. И это еще одно объяснение того, почему я ему идеально подхожу.
– И вам даже не любопытно узнать, что это такое? – спросил он.
– Нет, – солгала она, отведя взгляд в сторону. Ей действительно не было любопытно узнать это, пока он не появился в ее жизни.
– Я всегда считал, что женщину нельзя узнать, пока ее не поцелуешь, – сказал он. – Откуда же вам известно, что вы и ваш герцог подходите друг другу, если вы даже никогда его не целовали? – Он взглянул на нее сверху вниз, и его четко очерченные губы были, казалось, готовы поделиться с ней любым опытом в отношений естественных склонностей.
Еще хуже было то, что в ней снова заговорил тот самый внутренний голос-искуситель, который она впервые услышала, когда увидела этого не вполне пристойного, этого дерзкого человека.
– Полагаю, что это вас не касается, – ответила она довольно резко, отпустив его локоть, отчего он споткнулся и замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, а она, вздернув носик, откатилась на несколько шагов в сторону и услышала, как за ее спиной он с шумом шлепнулся на лед.
Повернувшись, она уперла руки в бока. К сожалению, падение не отразилось на его привлекательности, и он даже имел наглость подмигнуть ей.
– Вы даже не хотите помочь мне подняться?
Помочь ему?
– Сами упали, сами и поднимайтесь, – заявила она и покатилась дальше, пытаясь не обращать внимания на то, то очень хочется снова прикоснуться к нему и проверить, правда ли то, что он наговорил ей о страсти.
Тэтчер все-таки умудрился подняться и догнал ее, набрав такую скорость, какую осмелился набрать.
– Тот мужчина на коньках вдвое старше вас, – сказала мисс Лэнгли, указывая на Генри и его супругу, которые грациозно катались в паре, – а катаетесь вы вдвое хуже.
Тэтчер взглянул на восьмидесятилетнего мужчину.
– Как вы думаете, сколько мне лет? – спросил он. Хорошенькое дело, если она думает, что ему за сорок!
– Вы совсем старик, – сказала она совершенно серьезно, но он заметил, как губы ее дрогнули от едва сдерживаемого смеха. – Откровенно говоря, я хочу извиниться, потому что едва ли справедливо требовать от вас умения кататься на коньках, когда вы далеко не молоды и силы у вас уже не те.
«Ах ты, озорница, дразнить вздумала?»