Катарина в ответ только кивнула. Великолепие гостиной, в которой принимала ее мадам Энга, картины и позолоченная мебель настолько ошеломили девушку, что она потеряла дар речи. Хозяйка, приказав подать чай, попыталась завязать светскую беседу.
Наконец Петрак не выдержал:
– Простите ей недостаток воспитания, мадам! Ведь она из деревни.
Его слова привели в чувство Катарину, и она резко повернулась к режиссеру.
– Перестаньте без конца называть меня деревенщиной! Позвольте заметить вам, что я хочу стать актрисой не потому, что мне не нравится сельская жизнь.
Мадам Энга улыбнулась.
– Тогда что же привело вас в Прагу? – поинтересовалась она.
– У меня нет выбора! – объявила Катарина. – Такова моя судьба!
Мадам Энга бросила на Петрака насмешливый взгляд и спросила, как Катарина убедилась в своем предназначении стать актрисой.
– Сестра Амброзина убедила меня в том, что мой талант – это дар Божий, и рассказала о пане Петраке.
– После того, как я немного посмотрел ее игру, – вступил в разговор режиссер, – должен признать, что оба, и монахиня, и Бог, кажется, хорошо знают свое дело, раз прислали ее ко мне. Я собираюсь дать ей роль Жанны в новом спектакле. Полагаю, это прекрасная возможность для дебютантки проявить себя.
Услышав это, Катарина была настолько потрясена, что не стала препираться с Петраком из-за его насмешек по поводу ее происхождения.
Но мадам Фиркусны вернулась к этому вопросу.
– Янош, дитя попросило относиться к ней с уважением. Если ты снова назовешь ее «девушкой с фермы», я велю слугам вышвырнуть тебя из моего дома и наполовину урежу финансовую поддержку театру.
Петрак усмехнулся.
– В таком случае, дорогая мадам, я немедленно начну обращаться к ней по имени.
Он встал и с официальным видом поклонился Катарине.
– Приношу вам свои глубочайшие извинения за непочтительность, моя дорогая Де Вари.
– Я – Декарвичек, – поправила его Катарина.
– Слишком трудно запомнить, – заявил Петрак. – К тому же, длинно для афиш. Я уже придумал вам подходящее имя. Теперь вы – Катарина Де Вари.
Начиная с того дня он обращался к ней просто Де Вари, и она отнеслась к этому спокойно. Сценическое имя на самом деле звучало гораздо красивее старой фамилии.
Репетиции спектакля должны были начаться через две недели после приезда Катарины в Прагу. Петрак проводил дни и вечера, работая с ней, чтобы подготовить к игре с другими актерами. Он давал ей сборники пьес, о которых она никогда не слышала. Потом заставлял выучивать какой-нибудь монолог и репетировал его с ней. Шекспировская Джульетта, трагические юные героини Чехова, тоскующие жены из драм Ибсена – день за днем все расширялся список героинь, которых играла Катарина и которые были так не похожи на нее саму. Оставаясь у Петрака по вечерам, она ужинала с ним, и он угощал ее разными винами. Эти трапезы при свечах стали так же привычны, как и уроки. Вот так поднимает бокал королева… А вот так ест свой хлеб нищенка…
Вечером, накануне начала репетиций, Катарина задержалась после занятий в студии. Девушка, как обычно, ожидала Петрака. Никто в труппе еще не знал, что именно она будет играть Жанну. Эту новость режиссер собирался объявить на следующий день, на первой репетиции. Несомненно, не всем придется по вкусу то, что дебютантка будет исполнять заглавную роль. В тот вечер Катарине были необходимы ободряющие слова учителя.
С ним она всегда чувствовала себя намного сильнее, способнее и даже красивее, хотя давно уже знала о неотразимости своих чар. Едва Катарине минуло четырнадцать лет, как все неженатые крестьяне в Длемо стали домогаться руки девушки у ее отца. Не оставались незамеченными и страстные взгляды, бросаемые на нее молодыми мужчинами. Но в присутствии Петрака она переставала быть просто красивой вещью, которую можно купить за большие деньги. Талант, оцененный режиссером, придавал ее совершенной красоте одухотворенность, которая светилась изнутри. Катарина начала представлять себе Петрака в качестве партнера в любовных сценах. Конечно, он слишком стар для Ромео, но есть и другие спектакли. Цезарь – и Клеопатра, Роксана – и Сирано де Бержерак… Воображаемый дуэт породил фантазии, в которых не было публики. Если Петрак научил ее чувствовать и переживать на сцене, разве не может он преподать ей науку любви в жизни?
Наконец, он подошел к ней.
– Сегодня нет необходимости заниматься, Де Вари!
Она была ошеломлена.
– Но ведь репетиции начнутся завтра! Я подумала, что вы захотите немного порепетировать со мной.