– Может быть, начнем с того, что обойдем участок? Или вы желаете вначале осмотреть дом? – спросила она наконец.
– Дом, – ответила баронесса, и ее рука еще крепче обхватила талию Чезза. – Я не могу ждать, мне не терпится посмотреть, что ты для нас купил, Liebling.[35]
В течение следующего часа Лари раз двадцать была близка к тому, чтобы потерять контроль над собой, бросить на пол эскизы, кинуться к автомобилю и уехать подальше от этого места. Руки баронессы все время обнимали Чезза, и она непрерывно ворковала ему на ухо всякие нежности по-немецки, в то время как Лари водила их из комнаты в комнату, описывая детали задуманного оформления интерьера.
Сохранять самообладание ей помогало не столько желание удержать работу, сколько постоянные напоминания самой себе о том, что все случившееся сейчас для нее не новость. Задолго до этого момента Лари из уст Чезза узнала о его жизненном кредо. Если она поверила в то, что Даниели-младшего можно переделать, то ей следовало винить в этом только саму себя.
И чем дольше она сдерживала себя, тем ярче сверкала перед ней эта поистине золотая возможность. Баронесса, казалось, была настолько поглощена Чеззом, что без всяких возражений выслушала все предложения Лари и во всем положилась на мнение Чезза. Когда он выразил одобрение, этого было достаточно. Он поддержал все, что рисовала в своем воображении Лари, какими бы радикальными и дорогостоящими ни были перемены. Столовая со стеклянной стеной, из которой открывался вид на океан, а перед ней бассейн… Потолок первого этажа следовало убрать, чтобы сделать большую высокую гостиную. Хорошо бы также устроить солярий с зимним садом. Когда Лари узнала, что клиентка – родовитая немка, этого ей было достаточно, чтобы догадаться, что интерьеры остальных ее домов, по всей вероятности, темные и мрачные. Поэтому она предположила, что светлое и просторное жилище внесет в ее жизнь приятное, освежающее разнообразие.
Только когда они закончили обход, поднявшись в башенку, Чезз заговорил первым, не дожидаясь, пока это сделает Лари.
– Вот что больше всего подкупило меня в этом доме, Эльзе! Нужно сохранить первоначальную идею – нечто вроде капитанского мостика. Мужественный морской стиль. Латунь и темное дерево. Стены, возможно, следует покрасить в темно-синий цвет, а отделка будет белой…
– Как хочешь, Liebling, – отозвалась баронесса. – В конце концов, ведь это будет твой дом! Где еще та сможешь отдохнуть от меня.
При этих словах она соблазнительно понизила голос. Это было уже слишком! Лари выскользнула из комнаты и спустилась вниз по спиральной лестнице, оставив их наедине обсуждать детали интерьера… Она представляла себе, чем они занимаются там, наверху: вероятно, баронесса проявила свою властную страсть. Лари, сердитая, шла к входной двери. Она уже взялась за дверную ручку, когда услышала на лестнице их шаги.
Чезз позвал ее:
– Лари!
«С этим надо свыкнуться!» – приказала она себе.
– Я здесь, внизу! – крикнула она в ответ.
Когда они присоединились к ней, Лари заметила, что баронесса слегка покраснела. На ней уже не было фетровой шляпы, она держала ее в руках.
– Дом просто wunderbar![36] – сказала она Лари. – Он будет sehr schon.[37] Идеи мисс Хейли превосходны!
Идеи мисс Хейли? Все это время Лари сдерживалась ради приобретения опыта. Но она совсем забыла о том, что Чезз провернул дело так, что все лавры достанутся Флауэр.
– Автор проекта не только Флауэр, Эльзебет, – поспешно произнес Чезз. – Она работает над ним в тесном контакте с мисс Данн.
Баронесса задумчиво кивнула и снова повернулась к Лари.
– Итак, я могу положиться на вас и рассчитывать, что вы быстро организуете дальнейшую работу, ja?[38]
– Не беспокойся! – вмешался Чезз. – Я же говорил тебе, что Лари очень хорошая!
– Да, Geliebte,[39] говорил. Но я не знаю наверняка, что именно ты имел в виду: что она хороший дизайнер… или просто хорошая девушка.
Баронесса снова бросила на Лари беглый, по внимательный взгляд.
Лари почувствовала, что эта проницательная женщина, возможно, прекрасно осведомлена о ее тайных чувствах.
– Я покажу вам коттедж для гостей, сказала она и потянулась к двери, чтобы избежать испытующего взгляда баронессы.
Они шли по дорожке, огибавшей дом, когда баронесса схватила Лари за рукав.
– Мисс Данн, не будете ли вы так добры бросить ее в Hub-schrauber?[40]
И она протянула Лари свою шляпу.
В ответ Лари недоуменно уставилась на них. Ее поставило в тупик не только непонятное слово на чужом языке, но и то, что она была низведена до положения прислуги.