Йири признался, что задумал новую пьесу, фантазию о женщине, которая была ранена в последние дни войны и впала в кому. Несколько лет спустя она проснулась и обнаружила, что страной правят коммунисты… и их режим мало чем отличается от нацистской оккупации.
– Это что-то вроде «Козла отпущения», – взволнованно сказал Йири. – Пьеса заставит людей задуматься. Возможно, именно сейчас, пока еще не стало слишком поздно.
Как и прежде, идеализм Йири тронул Кат.
– Позволь мне прочитать пьесу, когда она будет готова. Возможно, тогда…
Возможно… Если только ей когда-нибудь удастся заставить себя интересоваться чем-нибудь еще, кроме судьбы Милоша.
Однажды солнечным днем в начале сентября Кат и Ирине позволили выехать из Праги на автобусе, предоставленном американскими войсками для перевозки беженцев. По пути в поместье женщин охватило беспокойство. Что ждет их там? Союзные власти уже проинформировали Ирину о том, что нацисты использовали замок как оперативный центр. Состояние у обеих было подавленное – война унесла жизни многих родных и близких. Кат попыталась связаться со своей семьей в Длемо и узнала, что все они погибли. Отца застрелили, когда он отказался отдать немцам запасы зерна. Мать умерла от тифа, а остальных отправили в лагеря. В последнюю неделю, после того как они в течение многих месяцев наводили справки, Ирину известили о том, что летом 1942 года сестру Милоша Софию и ее мужа-профессора, который был наполовину еврей, отправили из Варшавы в Бухенвальд, где они погибли в газовых камерах.
Проезжая через Карловы-Вары, женщины увидели, что оккупанты пощадили викторианское изящество города. Немцы оценили этот курорт и использовали его для отдыха. Они пили целебную воду из минеральных источников, а вечера проводили в казино. Вид нетронутого города вселил в них некоторую надежду. Вдруг «Фонтаны» тоже уцелели.
Но как только они оказались у ворот усадьбы, их надежды развеялись в прах. Вдоль подъездной аллеи тянулся ряд низких пней, – все, что осталось от старинных вязов. Их срубили, чтобы они не мешали вести прицельный огонь. Там, где когда-то были сады, виднелись поля, изрытые гусеницами танков и взрывами снарядов.
Замок подвергся бессмысленному разорению. На полированных паркетных полах остались глубокие выбоины, стекла в окнах были разбиты. Отступая, нацисты вывезли из дома все, даже сняли красивые латунные дверные ручки и задвижки. Кат отправилась проверить большой винный погреб, в котором когда-то хранились тысячи бутылок с самыми тонкими винами, и обнаружила, что он пуст, за исключением кучки извести над грудой разбросанных костей. Это были человеческие кости, в том числе части черепа. Она представила себе, как гестаповцы схватили Милоша и допрашивали его именно здесь.
Было бы очень легко поддаться отчаянию. И все же Кат получила поддержку от человека, которого считала слабым и отчаявшимся – от свекрови. Сломленная горем после страшной кончины мужа, Ирина Кирмен большую часть военного времени была прикована к постели. Но теперь ее воодушевило страстное желание навести порядок в доме после пребывания в нем врагов. Наутро после их возвращения она обошла весь замок, выметая осколки стекла и куски отбитой штукатурки. После полудня, взяв лопату и мешки из-под картошки, обнаруженные в теплицах, Ирина отправилась в винный погреб и собрала кости.
Ошеломленная увиденным, Кат сидела на ступенях крыльца, когда Ирина поднялась из винного погреба и объявила, что передаст кости местным властям для их идентификации.
– А завтра я посмотрю, что осталось от нашей фабрики. Мы начнем производство новых гобеленов… И я найду людей, которые помогут нам восстановить здесь усадьбу.
– Никогда нельзя сделать все точно таким же, как прежде, – мрачно ответила Кат.
– Да, Томаша больше нет, – отрезала Ирина. – Но ведь он был частью этого дома. Восстановление замка будет ему памятником. Что же касается сына, то Милошу еще рано ставить памятники. Ради него, Кат, ты должна возродить это место, чтобы он порадовался, когда вернется домой.
Как долго Кат была опорой их маленькой семьи, и вот теперь Ирина оказалась сильнее.
Реставрация началась. Фабрику немцы не тронули, и почти все работники живы и здоровы, даже Фредди Морганштерн.
– Мы должны благодарить за это жирного Германа! – объяснил он Кат и Ирине.
Фельдмаршал Герман Геринг, второе лицо после Гитлера, вывозил предметы искусства из музеев Европы для личной коллекции. Восхищаясь гобеленами Кирменов, он отдал приказ, чтобы фабрика продолжала поставлять для него самого и его друзей все новые и новые шедевры.