После этой беседы в душу Кат закрались сомнения. Быть может, ей нужно винить себя в том, что у Милоша умерло желание. Возможно, она должна постараться снова привлечь мужа?
Через несколько дней после ужина Милошу позвонил Фредди, и тот спешно уехал, чтобы встретиться с ним. Пока его не было, Кат приняла ванну и надушилась, затем, обнаженная, забралась в постель и стала ждать. Она решила, что отныне все будет по-другому.
Проходили часы, а Милош все не возвращался. Кат задремала, потом проснулась и обнаружила, что по-прежнему лежит одна. Ей пришла в голову мысль о том, что муж каким-то образом почувствовал ее решимость заиметь ребенка и это испугало его. Он боялся испытания своих мужских качеств.
Когда минула полночь, Катарина забеспокоилась, встала с кровати и, накинув халат, спустилась вниз. Не успела она сойти с последней ступеньки, как услышала звук подъезжающего автомобиля. Через минуту в холле появился Милош. Пальто его было распахнуто, волосы всклокочены. С первого же взгляда Кат поняла, что он сильно чем-то взволнован. Захлопнув за собой дверь, Милош остановился и посмотрел на нее, кипя негодованием.
– Масарик! – объявил он.
– Что с ним?
– Ты знаешь, что он остался в Министерстве иностранных цел даже после того, как все остальные ушли в отставку. Он не покидал своего кабинета, так как опасался, что комми запрут дверь и не впустят его обратно. Поэтому он жил там. Но сегодня днем Масарик выпал из окна…
– Пытался бежать?
– В некотором роде, – мрачно ответил Милош. – Ян пролетел несколько этажей и упал во дворе. Он был уже мертв, когда они добрались до него.
На Кат нахлынула печаль, словно умер член ее семьи.
– Но по радио ничего не сообщили…
– И не сообщит, пока у его убийц не будет готова своя версия. Они постараются убедить народ, что он упал… или выпрыгнул, потому что находился в угнетенном состоянии. Но на самом деле они выбросили его из окна, потому что он не захотел быть их марионеткой. Пока он был жив, многие чехи надеялись на возвращение свободы.
Милош возбужденно зашагал по комнате, а потом резко повернулся к Кат лицом.
– Я хочу поговорить с твоим дорогим другом, мистером Ливингстоном.
– Он вовсе не мой дорогой друг, – быстро ответила она. – С тех пор я больше не видела его.
– Неважно, это не имеет значения так или иначе, мне необходимо встретиться с ним. Кто-нибудь ведь должен остановить этих ублюдков, теперь это невозможно сделать без помощи извне.
«Без колебаний звоните мне в любое время дня или ночи». Кат поднялась наверх, чтобы взять карточку Джина. Она без труда вспомнила, где именно оставила ее.
ГЛАВА 10
Прага, лето 1952 года
– Она решила, что умеет летать, – сказал фермер. – Она взобралась на крышу свинарника и спрыгнула, потому что думала, что у нее есть крылья.
– Я не верю тебе, – ответила жена фермера. – Свинья никогда такого не сделает. Ведь свиньи не умеют летать.
– Да, мы-то знаем это. Но знает ли свинья?
В зале раздался оглушительный взрыв хохота, публика смеялась почти не переставая, с тех пор как поднялся занавес. Каждый вечер пражане потоком шли в маленький полуподвальный театр на одной из затерявшихся тихих улочек Старого Города. Они понимали истинное значение того, что видели на крошечной сцене. «Скотный двор», небольшая сатирическая пьеса Йири Жилки о крестьянской супружеской чете, которая, однажды утром обнаружив, что вся их скотина мертва, спорит о причине гибели животных. В действительности же, по замыслу автора, она была призвана разоблачать ту возмутительную ложь, которую распространяли коммунисты, чтобы оправдать преступления, совершенные ими после захвата власти. Самым чудовищным злодеянием была, разумеется, смерть Масарика. Даже через четыре года после трагедии гибель известного политического деятеля оставалась для чехов незаживающей раной. Пьеса Йири говорила о том, что если свиньи могут летать, то падение Масарика из окна Министерства иностранных дел было самоубийством.
Втиснувшись на грубую дощатую скамью в конце зрительного зала этого импровизированного театра, Кат смеялась вместе со всеми. И все же она чувствовала, что этот смех давал лишь выход гневу и возмущению против ненавистного коммунистического режима. День за днем правительство укрепляло союз с советской диктатурой Иосифа Сталина и проявляло все большую жестокость по отношению к инакомыслящим. В то время пьесу Йири играли в пустующем полуподвальном помещении старой прачечной, которое набивалось до отказа. Просмотр спектакля требовал большого мужества. Полиция могла в любой момент совершить налет на театр и записать зрителей. Пражане думали, что власти до сих пор не сделали этого только из-за опасения предстать перед народом в смешном свете, возбудив судебное дело против пьесы о мертвых цыплятах, козах и свиньях как против «опасной революционной пропаганды». Тем не менее Йири Жилку несколько раз подвергали допросам в полиции и многократно обыскивали его квартиру, а бумаги уничтожали. Он был врагом государства и жил уже сверх отведенного ему срока, как и его пьеса.