Кат решила, что пора разобраться, а то, проснувшись однажды утром, окажется в другой стране.
Йири отвел ее в старинное здание, которое располагалось между Влтавой и неясно вырисовывавшимися стенами замка Градчаны, огромного дворца на вершине холма, построенного для императрицы Марии Терезии в восемнадцатом веке. Они поднялись по нескольким лестничным маршам и вошли в большую квартиру, битком набитую людьми, которые беседовали, пили пиво и ели бутерброды. Стены самой большой комнаты были увешаны красочными гобеленами, изображавшими средневековые сцены – дам и кавалеров в свадебном танце, рыцарей на турнире, крестьян на охоте. Кат уже собиралась было спросить Йири, чья это квартира, как вдруг какой-то человек, неопрятно одетый, оттащил его в угол и начал что-то настойчиво втолковывать ему шепотом. Йири бросил на Кат извиняющийся взгляд. Она перешла в другую комнату, где ее моментально узнали, заговорили. Молодые люди наперебой пытались очаровать Катарину, принесли ей ледяное пиво и бутерброды.
Кат оживленно болтала, окруженная плотной толпой. Жара в комнате стала невыносимой. Она почувствовала, как по спине потекли струйки пота. Увидев распахнутые двустворчатые двери, Катарина стала проталкиваться к ним. Легчайшее дуновение ветерка поманило ее на небольшой балкон с видом на реку. Она прислонилась спиной к его решетке, наслаждаясь прохладой. Через открытые двери ей было видно, как взгляды присутствующих устремились к какому-то человеку, который начал говорить о патриотизме чехов, их свободолюбии и призывал отдать свои сердца и души, а также деньги на борьбу с фашизмом.
– Друзья мои! – горячился оратор. – Мы должны заставить наших соотечественников и весь мир осознать опасность, которая нависла над нами. Всеми доступными нам способами мы должны бороться против идей зла, которые крадутся через наши границы… Иначе скоро мы вынуждены будем сражаться уже не против идей, а против военной машины не жалея даже своей жизни ради свободы…
Кат слушала внимательно. Звук этого голоса – спокойного и сильного – проникал в самое сердце. Она медленно подошла к двери и заглянула в комнату.
Оратор не был таким импозантным, как Янош, и таким высоким, как Йири, однако показался ей человеком сильным и надежным. У него были густые, черные как уголь волосы и синие сияющие глаза, горевшие, как язычок пламени. Тонкая линия щегольских усиков отделяла его изящный прямой нос от чувственного рта. В отличие от других мужчин, одетых в пиджаки и белые сорочки с накрахмаленными воротничками, на нем была свободная белая рубашка с открытым воротом, как у пирата в одном американском фильме, который Кат видела в Праге несколько месяцев назад, и брюки из мягкой фланели. Очевидно, этот человек следовал собственному стилю, а не гнался за модой. Увидев его, Катарина в первый же момент поняла, что именно его она и ждала.
Кат пристально смотрела на оратора, и вдруг он бросил взгляд в ее сторону. Внезапно поток слов оборвался. Безмолвный диалог продолжался не более одной-двух секунд, так что члены собрания восприняли это как паузу, которая Кат показалось вечностью; она не сомневалась, что между ними установился контакт, что он услышал ее мысленный призыв!
Потом молодой человек взял себя в руки и продолжил выступление. Кат уже не понимала, о чем он говорит, просто слушала его голос и смотрела. Какому бы делу он ни служил, теперь оно станет и ее делом.
Публика в комнате зааплодировала, послышались одобрительные возгласы, по кругу пустили шляпу для сбора денег. Из сумки, висевшей у нее на плече, она достала целую пачку банкнот и, не считая, сунула в шляпу. Толпа обступила оратора. Кат страстно хотелось снова заглянуть ему в глаза, но она снова вернулась на балкон, где стоял маленький столик и два стула. Она села и стала ждать, не сомневаясь, что он придет.
Время шло. Может быть, пролетел целый час, но это не имело никакого значения. Появился Йири и сказал, что собирается уходить. Но Кат ответила, что остается. Он пожелал ей спокойной ночи и удалился.
И вот, наконец, он предстал перед ней, ее «пират»! Легкими шагами вышел на балкон и прислонился к решетке.
– Я счастлив, что вы все еще здесь, – проговорил он.
– Вы удивлены?
Разве он не знает ее судьбу так же хорошо, как она сама?
– Оглядев собравшихся и не найдя среди них вас, я подумал…
Ей хотелось узнать, как же он догадался, что она здесь.
– Вы подумали…
– Я вообразил, что мы назначили друг другу это свидание.
– Нет, вы это не вообразили.
Голос Кат дрожал, ею овладело желание дотронуться до него, почувствовать его прикосновение. Однако правила приличия сдерживали ее.
Он сел за столик.
– Нас не представили друг другу. Милош Кирмен.
– Милош… – повторила Катарина и улыбнулась. – А я…
– Я знаю, кто вы. Я бывал в театре много раз и видел все пьесы, в которых вы играли.
Много раз? Это заставило ее усомниться в чуде.
– И все же вы никогда не приходили за кулисы? Я хочу сказать, многие мужчины, увидев меня на сцене, пытаются выразить свое восхищение…
Милош с улыбкой протянул ей руку. Катарина тоже протянула руку. Они напоминали два магнита, притягивающие друг друга.
– Но ведь я никогда прежде не встречал вас, не правда ли? Ни разу до сегодняшнего вечера. Я видел Жанну Д'Арк, Джульетту, Элизу Дулиттл и чеховских девушек. Я смотрел на них, аплодировал. Но они оставались для меня чужими, не вызывали никаких чувств.
Катарина помедлила. Она еще никогда не вела себя столь развязно.
– Тогда скажите мне это сейчас, Милош. Скажите теперь, когда видите меня. У вас появились ко мне чувства?
Мгновение он молчал.
– Но смею ли я? Боюсь показаться вам льстецом.
– Осмельтесь! – попросила Кат почти шепотом. – Осмельтесь и скажите мне все!
– Все… – тихо повторил он, словно внезапно впал в гипнотический транс. Потом встал со стула и, нежно потянув Кат за руку, заставил встать. Затем обнял и привлек к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по ее лицу, изучая каждую его черточку.
– Вот это и есть – все! – сказал он.
Потом поцеловал ее, и все молчаливые обещания, которые они уже дали друг другу, повторились вновь в этом соприкосновении их губ, в ласках протянутых рук. Поцелуй был долгим, они едва не задохнулись.
Кат глубоко вздохнула.
– Осмелься на большее, дорогой Милош! – попросила она. – Осмелься на все, чего ты хочешь, и это не покажется мне дерзостью. Осмелься на все, все, все… и даже еще на большее…
И пока она бормотала заклинание, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
ГЛАВА 5
Катарину разбудило сладостное волнение, трепещущее тепло, которое распространялось по всему телу. Его губы покрывали легкими поцелуями ее грудь, живот, бедра. Вздохнув, она запустила пальцы в густые шелковистые волосы Милоша. Сила ее чувств нарастала, и она тихо повторяла его имя, прося овладеть ею.
Она испытала ощущение завершенности, когда он вошел в нее. Они качались на волнах любви и шептали что-то. Потом, утомленные, посмотрели в глаза друг другу и их взгляд был подобен мистическому мосту, по которому свободно перелетали чувства, мысли, обещания и песнь души. Это был мост, воздвигнутый провидением вне времени. Казалось, он существовал между ними задолго до их встречи. Они знали, всегда знали, что их ждет общая судьба. Милош опустил голову, и его губы слились с ее губами. Поцелуй был долгим, и поток чувственного наслаждения переполнил их. Они теснее прильнули друг к другу, сотрясаясь в судорогах восторга, который угасал, подобно грому посреди обширной долины, эхом отдаваясь в душе и постепенно стихая.
Каким бы ограниченным ни был сексуальный опыт Кат, всем своим существом она знала, что ни один мужчина не сможет прикасаться к ней так, как Милош. Они легко могли обходиться без слов, изъясняясь жестами и прикосновениями. Впервые проснувшись рядом с ним в то утро месяц назад, она поразилась неистовству и безумству своей страсти. Чем можно было объяснить такой сумасшедший порыв? Быть может, она что-нибудь выпила? Или это наивное увлечение героическим образом рыцаря?