Внезапно в дверях появилась медсестра.
– Pojdte se mnou! – сказала она.
Лари не забыла эти слова – она часто слышала их, будучи ребенком. Они означали: «Пойдемте со мной!»
Она последовала за женщиной и вдруг увидела его. Он стоял возле маленького чемоданчика в центре мрачного вестибюля. Еще раньше Лари подсчитала, что Милошу должно быть семьдесят шесть лет, но он выглядел моложе. Осанка осталась прямой, несмотря на длительные и тяжелые испытания; волосы, хотя и приобрели серо-стальной цвет, но не поредели, а голубые глаза сохранили блеск и ясность.
В тот же момент, когда их взгляды встретились, Лари поняла, что между ними установилась прочная духовная связь. Один этот взгляд сказал ей гораздо больше, чем анализ крови. Она – его дочь. Сила, которая все время вела Лари к сегодняшнему дню, досталась ей от него.
Она сделала несколько медленных шагов, но тут Милош широко раскинул руки, и Лари больше не могла сдерживаться. Она бросилась к нему, а он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
– Tatinku! – воскликнула она, и слезы потекли по ее щекам. – Дорогой папа!
Милош нежно гладил ее волосы и снова и снова повторял хриплым голосом:
– Moje dcera! Доченька моя! Наконец он отпустил ее и отступил назад.
– А теперь, моя красивая девочка, забери меня из этого ада! – решительно произнес он, удивив ее своим знанием английского языка.
Как только они оказались в автомобиле, Милош сказал:
– Твоя мать… расскажи мне, что произошло с ней! Я надеялся, что ты, может быть, даже привезешь ее с собой. Она неважно себя чувствует?
Рано или поздно ему все равно придется узнать правду.
– Я не знаю, папа, – призналась Лари. – Я даже не знаю, где она.
И Лари сообщила ему все подробности, которые знала. После того, как Кат отправила ее в Америку, она исчезла без следа. Это случилось более двадцати лет назад.
Милош несколько минут молча смотрел в окно автомобиля, чтобы осмыслить полученную информацию.
– Я узнал от мистера Уайнэнта, что Кат объявила твоим отцом мистера Ливингстона, чтобы вывезти тебя из страны. Но я не подозревал, что ты совершенно потеряла связь с ней.
Неужели Милош действительно верил в то, что Кат просто солгала о своих интимных отношениях с Джином? Или просто заставил себя поверить в это, ведь все эти долгие годы только воспоминания о любимой женщине скрашивали его существование? Когда-то Лари рассердилась на Джина за то, что он скрыл от Милоша всю правду. Но теперь она поняла, что это было милосердием с его стороны.
– Мистер Ливингстон поступил гуманно, пойдя ей навстречу, – продолжал Милош. – А как искусно удалось Кат убедить их всех, правда? Но она была превосходной актрисой. – И он усмехнулся, словно наслаждаясь представлением, которое Кат в его воображении давала перед каким-нибудь бюрократом.
Лари поняла, что отец просто отказывается поверить в то, что это была не просто ложь, которую Джин поддержал. Или, возможно, он уже знает правду, однако предпочитает не обсуждать с ней болезненную тему. Она решила не разубеждать его, так как это в любом случае спасет отца от дополнительных страданий.
День уже близился к вечеру, но по дороге в Прагу Милош заявил, что хочет как следует пообедать, и упомянул о прекрасной маленькой сельской гостинице возле водяной мельницы, которая, как ему припомнилось, была у них на пути. Конечно, его воспоминания относились к довоенному времени, пятьдесят лет назад… И все же Милошу было интересно: может быть, эта гостиница уцелела?
Когда они подъехали к тому месту, о котором он говорил, Лари была потрясена, увидев, что гостиница сохранилась точно в таком виде, какой ее запомнил Милош.
– Вот видите, тридцать лет, в конце концов, не такой уж долгий срок! – воскликнул он.
Казалось, в этих словах было выражено его кредо, благодаря которому ему удавалось поддерживать себя все время, проведенное в заключении!
Они сели за стол в ярко освещенной комнате, из окна которой открывался прелестный вид на мельницу. Милош заказал традиционный обед – картофельный суп с грибами и окорок, приготовленный по-богемски. Милош с жадностью набросился на еду, однако заметил, что она не такая вкусная, как в его воспоминаниях, но, несомненно, лучше, чем все, что он ел за последние тридцать лет.
Лари лишь едва прикоснулась к гуляшу. Она все время смотрела на отца, слушала его. К счастью, он без труда говорил по-английски. Милош объяснил, что учил этот язык в юности, когда готовился войти в семейный бизнес. Он знал, что это ему очень пригодится. Позже, во время войны, ему пришлось иметь дело с военными из британской армии, которые поддерживали чешское подполье.
– Да, я читала об этом, – сказала Лари. – Они вместе с вами участвовали в планировании убийства Гейдриха, верно?
Увидев, что тень страдания исказила его красивые черты, она вспомнила, что за этот героический поступок Гитлер отплатил массовыми убийствами в Лидице.
– Прости меня! Мне не следовало заводить разговор об этом.
– Нет, все в порядке!
Милош решительно улыбнулся ей. Но когда он взглянул на нее, его улыбка исчезла.
– Моя милая девочка… Ты так похожа на нее…
Она приготовилась к тому, что они снова заведут разговор о Кат, и хотела рассказать ему подробности своих долгих и бесплодных поисков. Но Милош, казалось, не в силах был говорить на эту тему и попросил ее:
– Расскажи мне о твоей семье!
– Моя семья – это ты. Больше у меня никого нет.
Ему трудно было поверить в это. Неужели нет ни мужа, ни детей? Как могла такая красивая женщина остаться одинокой? Он напомнил ей, что ее мать была уже замужем, когда ей исполнилось двадцать три года. А разве Лари уже не старше на десять лет?
Тогда она рассказала ему о Нике. Когда Лари закончила, Милош сказал:
– Возможно, причина этого тоже кроется в нашей семье. Когда речь идет о любви, мы считаем, что судьба играет здесь главную роль. Я долго не возвращался домой после войны, но твоя мать ждала меня. Она никогда не сомневалась, что я вернусь.
– Я знаю.
– Она верила в это, потому что мы оба думали, что нам судьбой предназначено быть вместе.
На его губах появилась нежная улыбка.
– Ты когда-нибудь слышала историю о том, как мы познакомились?
Лари покачала головой, наклонилась вперед и прикрыла его руку своей рукой.
– Расскажи мне об этом!
Его взгляд, казалось, устремился в прошлое.
– Стоял теплый вечер. В моей квартире проходило собрание людей, которых беспокоили планы Гитлера…
Слушая его воспоминание о том, как он в первый раз увидел Кат, о словах, которые были ими произнесены, о взаимном притяжении, Лари поняла, что отец снова переживает те счастливые мгновения и что его так же переполняет любовь, как и тогда.
– Потом у нас наступили трудные времена, – заключил он. – Война, дальнейшие события… заставили меня усомниться в том, что я достоин ее.
Милош снова сосредоточил внимание на Лари.
– Но самый странный поворот нашей великой трагедии, когда мы были арестованы и разлучены, заключался в том, что это, в некотором смысле, было одновременно и спасением. Потому что горе снова соединило нас, залечило раны, оставленные войной, и подлило масла в огонь, который грозил вот-вот погаснуть. В последние мгновения, которые мы провели вместе, предстоящее расставание напомнило нам о том, что наше предназначение – любить друг друга.
Милош опустил глаза и стиснул руки, словно для того, чтобы прочитать молитву.
– Она всегда оставалась в моем сердце.
Тронутая глубиной его чувств, Лари прослезилась.
– Ты сказал, что Кат никогда не переставала ждать тебя. А ты? Ты тоже думаешь, что она вернется?
Их взгляды встретились, Милош пристально посмотрел в ее глаза, словно врач, которому предстояло объявить неутешительный диагноз. Но потом ласково проговорил:
– Я верю, что мы увидим ее, moje dcera. Он сказал «мы», а не просто «я».
И Лари не усомнилась в его словах. Он – ее отец… И точно так же, как маленькая девочка, находящаяся под влиянием чар первого и единственного мужчины в своей жизни, она поверила в его всемогущество.