Катарина уже собиралась попросить счет, когда возле ее столика возник заигрывавший с ней мужчина.
– Госпожа Де Вари, я ваш поклонник. Не дадите ли вы мне автограф?
Почувствовав облегчение от того, что он не желает чего-то большего, Кат согласилась. Она взяла ручку и лист бумаги, которые он протянул ей, и только тогда увидела слова, написанные поперек страницы: «Такси ждет возле моста». Она подняла глаза на мужчину. Он снова улыбнулся.
– Подпишитесь здесь, пожалуйста!
Теперь Кат поняла. Она должна было встретиться с Джином не здесь. Это была всего лишь мера предосторожности, которая должна была гарантировать, что за ней не будет слежки. Получив автограф, ее «поклонник» вернулся за свой столик.
Через несколько минут Катарина вышла из ресторана и через площадь направилась к Карлову мосту. Там ожидало такси с тем же самым водителем, что и несколько дней назад. Он снова с большой скоростью поехал окольным путем и привез ее к тому же самому безымянному дому в квартале Йозефов.
Джин впустил ее в дом и опять провел в дальнюю комнату. На круглом стеклянном столике лежали льняные салфетки, а на них стояли две тарелки с ножами и вилками. В центре было блюдо с тонкими ломтиками холодного мяса, салатница с салатом, а также фарфоровая дощечка с разными сортами сыра.
– Я ведь обещал вам обед! – сказал он.
– Неужели вы думаете, что я голодна? Мне дурно от страха за Милоша, а вы заставляете меня играть в эти дурацкие шпионские игры!
– Они вовсе не дурацкие, Кат. Есть причина…
– Ведь вас уже видели со мной в ресторане. Почему нельзя было встретиться там и сегодня?
– Однажды, много месяцев назад, у нас состоялся светский ужин. Это совсем другое. Послушайте меня, я ведь пытаюсь защитить вас!
Потом Джип мягко добавил:
– Садитесь! Я расскажу вам, что мне удалось узнать.
Кат устроилась за столиком. Ей действительно не хотелось есть, но она не стала возражать, когда Джин положил ей в тарелку мяса и салата, а потом обслужил себя. Вид аппетитной еды заставил ее задуматься о том, кто еще, кроме них, находился в доме. Похоже, ужин приготовил искусный повар.
– С Милошем обращаются хорошо, – продолжал Джин. – Его держат в доме неподалеку от города, где точно – не знаю.
– Значит, его не отправят в тюрьму?
Джин посмотрел в свою тарелку, а потом отодвинул ее, показав тем самым, что тоже потерял аппетит.
– Они собираются устроить показательный суд, Кат.
– Показательный…
У нее это слово ассоциировалось только с театром. Но когда Джин объяснил ей, в чем дело, Катарина увидела сходство. Такой суд и в самом деле являлся разновидностью театрального представления и был рассчитан на то, чтобы оказать воздействие на публику. Правительство решило не допустить превращения известного героя Сопротивления в еще одного мученика вроде Масарика. Они собирались погубить безупречную репутацию Милоша, заставить его признаться в государственной измене, покаяться в преступном намерении распространять ложь о гибели министра иностранных дел. Ему скажут, что именно он должен говорить на суде, и все это будет выставлено напоказ перед чешским пародом и прессой.
– Но он никогда не пойдет на такое! – возмутилась Кат.
– Прежде он сломается, – заметал Джин. – Есть новые способы контролировать волю человека. Это называется «промыванием мозгов». Они используют наркотики, которые надолго лишают человека сна, заставляют его в течение четырех дней подряд прослушивать запись тех слов, которые он должен будет произнести публично. Русские имеют большой опыт в таких делах. Они поделились своими методами со своими друзьями-коммунистами.
Кат закрыла глаза, сильно сжимая веки, чтобы не расплакаться. Но она не могла позволить себе тоже сломаться.
– Значит, на таком судебном разбирательстве у него нет шансов на справедливость! – проговорила она, вновь открывая глаза.
Джин покачал головой.
– А наказание?
– Это ведь государственная измена, Кат. Его могут приговорить к смертной казни.
Кат вскочила из-за стола, будто собираясь убежать из комнаты, убежать от правды. Ее охватило чувство вины. Если бы она смогла убедить мужа послушаться ее, если бы она, как и прежде, много значила для него!
Катарина оторвала пристальный, мрачный взгляд от толстых темных портьер, закрывавших вид из окна.
– Неужели вы ничего не можете сделать? Ведь ваша страна так могущественна!
Ответа не последовало. Потом она почувствовала, что Джин поворачивает ее к себе, чтобы обнять. Кат хотела было оказать ему сопротивление, но, очутившись в кольце его рук, почувствовала, что он хочет только одного: утешить ее.
– Думаю, его можно спасти, – тихо произнес он. – Но самый подходящий для этого человек – это вы.
Катарина вопрошающе взглянула на него снизу вверх. Он отошел от нее.
– Я уже сказал вам, Кат, что этот суд – всего лишь шоу. Чем лучше пройдет цирковое представление, тем большее удовлетворение принесет оно этим «инспекторам манежа». Осчастливьте их, и тогда с ними можно будет иметь дело.
– Но каким образом? – осторожно спросила она.
Джин сделал паузу. Создавалось впечатление, будто ему не хотелось делать Кат такое предложение.
– Об этом мы очень много размышляли. И не только я. Были привлечены сотни экспертов, которые сидят за своими письменными столами там, в Вашингтоне, и пытаются вычислить наилучший способ ведения дел с противоположной стороной. В данном случае все пришли к единодушному мнению, что мы могли бы вызволить Милоша… если вы будете свидетельствовать против него.
Кат пристально посмотрела на Джина, онемев от изумления. На нее нахлынули безумные подозрения. Может быть, он – двойной агент, работающий на противоположную сторону?
– Послушайте меня, Кат! – поспешно продолжал Джин. – Исход этого суда не подлежит сомнению. Речь идет не о том, признают ли его виновным или нет. Все это только пропаганда. Сейчас комми необходимо укрепить свои позиции, ослабить и дискредитировать все элементы сопротивления. Они посадят на скамью свидетелей такую популярную личность, как вы – и тем самым им удастся поколебать общественное мнение. Тогда властям не придется заставлять Милоша свидетельствовать против самого себя, не надо будет устраивать для него «промывание мозгов».
– Даже если бы это и было так, я все равно не смогла бы… – ответила Кат, когда смысл сказанного им дошел до нее.
Джин продолжал, словно не слышал ее:
– Кроме того, они, возможно, вынесут ему более мягкий приговор – всего лишь несколько лет, немного времени, чтобы режим мог расслабиться и насладиться своим успехом. Есть большая вероятность того, что после этого они станут более восприимчивыми к давлению моего правительства. Мы сможем освободить Милоша и заключить соглашение, чтобы вас обоих выпустили из страны.
Кат энергично покачала головой.
– Такое предательство уничтожит его, уничтожит нас обоих.
– Ему будет известно, что это не предательство.
– Каким же образом?
– Даже если нам не удастся освободить Милоша, мы сможем передать ему послание.
Катарина на мгновение представила себя в зале суда в качестве свидетельницы против собственного мужа.
Она чувствовала, что это была единственная роль, которую она никогда не сможет сыграть.
– Нет! – повторила Кат еще раз и пошла за своим пальто. – Если это лучшее, что вы можете предложить, я найду другой способ помочь ему.
– Если бы он существовал, я не стал бы предлагать вам сделать это! – закричал Джин ей вслед.
Кат сняла пальто с крючка в холле и внезапно почувствовала себя опустошенной и обессиленной. Она была не в состоянии двинуться с места, чтобы уйти. Ее вызывающие слова глухо звенели у нее в голове: «другой способ»… Ведь она даже не смогла самостоятельно узнать, что произошло с Милошем!
Но совершить такое?! Осквернить их верную любовь, завершить ее такой насмешкой – сыграть роль его врага? Неужели и в самом деле такова искусная стратегия экспертов разведки?
Джин направился за ней к двери. Катарина остановила на нем взгляд. Он казался таким порядочным человеком!