– Это касается Элис.
– Господи, Мартин. О чем ты меня спрашиваешь?
– А почему бы не спросить тебя? Ты – мой лучший друг. Ты был женат и все такое.
– Мне нужно уходить через несколько минут. Я иду на свидание. Но могу тебе сказать, что я думаю о женщинах. Они…
– Да, они мегеры, знаю. Но я хотел… спросить…
Я смотрю на часы. Пора закругляться.
– Слушай, Мартин. Что еще ты хочешь спросить? Я опаздываю. Мы можем поговорить позже?
– Я просто хотел узнать, что ты думаешь об Элис.
– Об Элис? А какое значение имеет, что я о ней думаю? Важно, что ты думаешь. И почему это так срочно?
– Я чувствую давление. Я как в тисках.
Мне понятно, о каком давлении говорит Мартин. Он ненавидит такого рода давление.
– Пришло время переходить на «новый уровень отношений».
– Что-то вроде того.
– Мартин, мне правда пора.
– Ладно. Я просто… Не знаю…
Мартин жутко нерешительный. Странно, но именно это нравится в нем женщинам. Он несчастный, в чем-то беспомощный. Женщинам хочется его усыновить.
– Забавно. Ты просишь у меня совета. Я же по части женщин полный профан. Это всем известно.
– Я не считаю тебя полным профаном.
– Не считаешь? Мой брак распался, я одинок, я в депрессии, я живу в крошечной квартирке, заваленной коробками с барахлом.
– Это не значит, что ты профан. Просто жизнь так повернулась. Ты был женат. Это уже что-то. Боже, это самые долгие отношения, которые у меня были.
– Ладно, ладно. Послушай, Мартин, я задам тебе один вопрос. Он дурацкий. Но я все равно спрошу. Ты ее любишь?
– Ну. Как… Она потрясающая женщина. Ты понимаешь, что я имею в виду. У нее… я думаю… а как ты думаешь?
– Как я думаю? Я не знаю. Я едва знаком с Элис. Мне она понравилась. Она симпатичная. Ты ее любишь?
– А что такое любовь? Что значит – любить?
– Мартин, мне правда надо идти. Очень надо. Я уверен, что ты примешь правильное решение. Завтра позвоню, ладно?
– Ну ладно. Просто… сейчас все как раз решается. Я боюсь принять неверное решение.
– Все решения – неверные, Мартин. И все – верные. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Чувствую, что Мартину полегчало.
– Точно. Так и есть. Значит, в каком-то смысле неважно, какое…
– Пока, Мартин.
– Да, да. Пока, Спайк. И… спасибо тебе.
– Не за что.
Кладу трубку, не понимая, за что меня поблагодарили. За сомнительное оправдание того, что он сделал бы в любом случае? Но, наверное, это именно то, чего каждый из нас желает.
Вчера вечером я ходил на свидание с Джульеттой Фрай и действовал спонтанно, был самим собой. Хотите знать, что из этого получилось?
Черт бы побрал этого Робина Уильямса…
Вечер начался неплохо. Я ждал прихода Джульетты Фрай. Книгу взял, которую действительно читаю, «Тоскующего щенка» Карла Хайасена, забавный боевик без претензии на глубокий смысл. На мне были не самые свежие джинсы, не самый свежий пиджак и свитер поло, хоть и от Агнес Би, но определенно знававший лучшие времена. На груди небольшое жирное пятно. Это я, во всей своей красе. Я заказал большую кружку лагера и чипсы. Крошки сыпались мне на живот. Я, во всей своей красе. Никакого лосьона. Поношенные кроссовки. Я, во всей своей красе. Упаковка презервативов в кармане. Я, во всей своей красе. Мне нравилось быть собой. Меня прямо-таки распирало от спонтанности.
И вот вошла Джульетта. Она была очень красива.
Оказывается, экс-модели глянцевых журналов тоже могут быть одиноки. Я вдруг понял, что за весь год ничего хуже не придумал, чем эта сегодняшняя идея «быть собой». Мне хотелось сбежать, провалиться сквозь землю вместе с пивом, чипсами, резинками и вздувшимся животом.
Одета она была идеально: очень старалась. Черные спортивные брюки заправлены в дорогие сапоги. Бледно-розовый кашемировый свитер с высоким горлом. Длинная черная куртка лакированной кожи. Ярко-красная помада. Коротко постриженные, как у японки, волосы. Все, как обещала. Потом она посмотрела на меня. И произошло нечто ужасное.
Она изменилась в лице.
Едва заметно: почти неуловимое движение в уголках глаз. Думаю, она позволила себе это только потому, что я мог быть и не я; хоть я и сидел один за столиком, как мы договорились, с «Частной жизнью» в руках, все же существовала небольшая вероятность того, что это совпадение, что она ошиблась. Потом стало ясно, что ошибки нет, это я. Она взяла себя в руки, но я увидел, каким идиотским оказалось решение «быть собой». Вся моя с любовью выпестованная уверенность в себе улетучилась. Назад не вернется. Параметры зафиксированы. Мы заговорили одновременно.