— Нет, это материал, который он набирает. Репортеры пишут их ему и приносят каждый день. А то и по нескольку раз в день, если новости того заслуживают. Иногда мы с трудом находим достаточно новостей, чтобы заполнить газетный номер, а порой их бывает так много, что нам приходится выбирать самые важные.
Миранда кивнула, хотя ей раньше никогда не приходило в голову, что существуют люди, которые действительно ходят и ищут новости, для того чтобы сообщать о них в газетах.
— А что касается внимания к набору, — продолжал он, — то после стольких лет работы он знает, куда протянуть руку за каждой литерой, и думаю, что знает на ощупь, правильно ли он ее положил. И горе тому, кто рассыплет набранные формы. Обычно это чрезвычайно кроткий человек, но он впадает в дикую ярость, если что-то случится с его набором.
Миранда снова кивнула, глядя на брусочки шрифта, которые выбирал рабочий.
— По-моему, я понимаю, почему он выходит из себя, если что-нибудь испортят.
— Да, в самом деле. Ведь на то, чтобы заново разложить эти маленькие кусочки по местам, уходят, как вы легко можете догадаться, целые часы. А Марки знает, что только он может делать это с достаточной точностью. Другие делают ошибки, если они начинают спешить. А если брусочек шрифта помещен в наборе не на свое место, то в оттиснутых копиях будут опечатки. Так что он не позволяет заниматься этим никому другому. И ему не хочется тратить время на восстановление испорченного набора вместо того, чтобы набирать новый. Он гордится своей работой, и по праву.
Заметив, что старик стоит, перенося тяжесть тела то на одну ногу, то на другую, словно ноги у него болели, Миранда сказала:
— А не удобнее ли было бы мистеру… Марки — надо постараться запомнить его имя — работать сидя?
— Может быть, и так, но он стоит за этой формой, или за другими такими же, день за днем с пятнадцати лет и любое мое предложение облегчить ему работу склонен считать оскорбительным. Ему кажется, будто я намекаю, что он становится слишком старым для работы, а это единственное, чего он боится. Я время от времени делал попытки облегчить его труд, но он только сердито смотрит на меня в ответ и продолжает делать по-своему.
— Наверное, раз он так привык… — Она подумала, как трудно было бы ей приспособиться писать иначе, чем она привыкла, например, стоя за высокой конторкой или склонившись над низеньким столиком.
— Да, уверяю вас, у него большой опыт в этой работе, и он чувствовал бы себя неуютно, работая по-другому. А теперь вот сюда… — Ее провожатый указал на другого человека, который проворачивал одну из наборных форм, опрокинувшуюся в их сторону, когда он отпустит рычаг. К рычагу была прикреплена пресс-форма, смазанная типографской краской. Мистер Уоррингтон подошел к станку сбоку и взял свежеотпечатанную страницу, держа ее так, чтобы Миранда смогла ее прочесть.
Это была первая страница будущего номера газеты, и она прочла крупные буквы в центральной колонке: «С этой недели читайте в нашей газете новый захватывающий роман Мадам В.».
— Как вы быстро! — воскликнула она, едва удержавшись, чтобы не захлопать в ладоши от восхищения. — Уже успели набрать и отпечатать. А если бы я не смогла сегодня прийти, что бы вы сделали?
Герберт Уоррингтон пожал плечами:
— Ничего бы не случилось, хотя должен признаться, что мне очень не терпелось начать печатать ваш роман. Это объявление полежало бы еще, пока не понадобится, как мы уже делали.
— А, понятно. — Как ни привыкла она к необходимости хранить на будущее уже написанные ею страницы своего романа, ей не приходило в голову, что эти набранные строки информации можно так же откладывать на будущее, а потом использовать долгое время спустя.
— Да, набор был сделан некоторое время назад, практически сразу же, как только вы согласились с нашим планом печатать ваш роман по главам. Мы ждали вашу рукопись, и я распорядился, чтобы это объявление поставили в номер, когда вы придете. Для этого было достаточно просто убрать менее важное сообщение — оно появится где-нибудь еще — и заменить его вот этим. Мы планируем печатать ваш роман по главе в неделю.
Миранда с любопытством потянулась к бумажному листу, но мистер Уоррингтон быстро отодвинул его.
— Осторожнее, — предостерег он, и она заметила, как аккуратно он держал бумагу за самые уголки, не касаясь напечатанного текста. — Краска на этой странице еще не просохла, и если вы запачкаете платье или перчатки, пятна потом вывести будет почти невозможно.