Она уже готова была распаковать саквояж, где находились ее письменные принадлежности, но Самми остановила ее, сказав:
— Я уверена, что все будет в порядке, хотя не лучше ли было подождать, пока ты приедешь в Лондон, и купить чернила там?
— Я знаю. Это действительно было бы лучше, но я хочу начать писать сразу же, а мне может не выпасть случая тайно купить чернила. Мы же не хотим, чтобы мои кузины узнали хоть что-нибудь о моей работе.
— Конечно, нет! — Мисс Сампсон прекрасно знала, что в светском обществе косо посмотрели бы на юную особу, о которой известно, что она пишет книги. Даже автор столь популярных произведений, как «Гордость и предубеждение» и «Здравый смысл и чувствительность»,[5] книг, которые хвалили все, от принца-регента до дам высшего света, не сообщила читателям своего имени. Сенсацией было уже то, что эти романы «писала леди», как говорилось на обложке.
Насколько хуже в глазах света было бы, если б ее питомица была раскрыта, как та Мадам В., что написала такие смелые готические романы, как «Сумасшедший монах из Харвичского аббатства», хотя эта ее вторая книга пользовалась большой популярностью.
— Жаль, что ты ни с кем, кроме меня, не можешь поговорить о своей работе, но так будет разумнее.
Миранда кивнула, но продолжала хмуриться, размышляя, в самом ли деле она как следует упаковала свои письменные принадлежности.
Нимало об этом не беспокоясь, так как она знала, что Миранда всегда самым лучшим образом обращается со своими вещами, Самми собрала одежду, которую они решили не брать с собой, повесила ее обратно в большой шкаф и перевела разговор на другие темы.
Глава третья
Хотя они и знали, что путешествие будет долгим, уже не раз проделав этот путь за прошедшие два года, если Миранде бывало необходимо обсудить с издателем то, о чем нельзя было договориться в письмах, их знание никак не могло сделать изрытые глубокими колеями дороги более удобными для езды даже в выбранном ими фаэтоне с хорошими рессорами. Обе леди испытали огромное облегчение, когда на четвертый день прибыли к месту назначения. Или по крайней мере куда-то неподалеку от него.
Название «Кинг Стрит» — Королевская улица — очевидно стало очень распространенным в столице, так как выяснилось, что в Лондоне многие улицы носили его. Миранде было интересно, назвали ли их всех в честь какого-то одного короля или же в разные годы в честь разных королей.
— И вообще, — сказала она Самми, — есть ли смысл в таком названии или это получилось просто по чьему-то капризу.
Улица, которую они искали, находилась не в самой богатой части города, но и не в бедном районе. Их кучер ворчал на неточность полученных им указаний, из-за которой они побывали на изрядном количестве Королевских улиц, вовсе им не нужных. Но после того, как была задана куча вопросов и получено множество почти противоположных ответов, ему удалось отыскать то место, которое им требовалось.
Двухэтажный дом из старинного красного кирпича, с вьющимся между окон плющом, не был ни большим, ни искусно построенным, но даже из окна экипажа они могли увидеть, что найдут в нем самый теплый прием. Дом находился в тени двух миртовых деревьев, окруженных клумбами манящих весенних цветов. Самми начала было тихонько перечислять их названия, но Миранду — хотя ей и нравился их вид и аромат — больше интересовали люди, к которым они приехали в гости.
Пока кучер небрежно стаскивал их багаж на дорожку, ведущую к дому, — заставив Миранду содрогнуться при мысли, что от такого обращения с вещами могут разлиться ее чернила, — дверь отворилась, и несколько человек заспешили к ним с приветствиями. Мальчик, который по мнению Миранды был не кто иной, как Джайлс, кинулся к ней с такой энергией, что ей пришлось прислониться к экипажу, а девочка с серебристыми волосами, угловатость которой никак не предвещала грядущей красоты, бежала за ним и кричала ему, чтоб он не вел себя так нетактично по отношению к гостье.
— Ой, Диана, да помолчи ты, — воскликнул мальчик. — По-моему, я могу сказать кузине «здрасьте», если хочу. А вы и вправду моя кузина?
— Если ты Джайлс, то да, я действительно твоя кузина. — Объятие мальчика крепко пригвоздило ей руки к бокам. С некоторым трудом Миранде удалось высвободить одну руку из тисков и протянуть ее девочке. — А ты, должно быть, Диана.
Девочка застенчиво кивнула и позволила притянуть себя к боку Миранды, и тут послышался голос от двери: