Выбрать главу

Тема «Двенадцати книг эпиграмм» — жизнь во всевозможных ее проявлениях, будь то мастерство — литераторов и парикмахеров, виноделов и чеканщиков — змеи и рыбы на кубках и чашах работы Ментора и Фидия кажутся живыми, а изображенная современником Венера, напротив, оскорбляет его вкус… Марциал всецело живет настоящим и наслаждается им как истинный художник. Все он подмечает и сейчас же зарисовывает смелыми и яркими чертами. Эти краски не меркнут вот уже больше девятнадцати столетий.

Проведите небольшой эксперимент, читатель: сравните-ка «Книги эпиграмм» и писания современных сатириков. Уверяю вас, у поэта вряд ли найдутся достойные соперники. Помните, у Эльдара Рязанова в фильме «Гараж» есть великолепная реплика:

— Я занимаюсь современной сатирой…

— Да? Тогда у Вас потрясающая профессия: Вы изучаете то, чего нет!..

«Он все видел и все описал: блюда и обстановку богатого пира и убогого угощения, наряд щеголя и убранство гетеры, тайны римских терм и спален, все прельщения и разврат театров и цирка, вакханалии Субуры и ужасы Колизея…» — заметил А. Олсуфьев.

Марк Валерий прекрасно знал себе цену, и говорил о других авторах, переработавших мифологические сюжеты в безжизненные творения: «Хвалят их, я признаю, ну а читают меня!»

Что ж, отправимся вместе с жизнелюбом и острословом Марком Валерием Марциалом в кварталы римской бедноты, где как раз и находилась улочка Субура — обитель продажных женщин.

Сидит стригунья у Субуры при входе, Где палачей висят кровавые плети. У Аргилета, где сапожников куча. Не занята, однако, Аммиан, стрижкой Стригунья эта. Ну а чем? Дерет шкуру.

(Опять-таки, по созвучию обращает на себя внимание символическое совпадение названий «улицы увеселения» с именем некой легендарной травы сабура. Из нее, как уверяют, изготавливали десятки лекарств, причем некогда широко распространенных и хорошо известных. Впрочем, в лекарствах тогда, кажется, было куда меньше нужды, чем теперь, на исходе XX века.)

Далеко не все «девушки» этого небольшого древнеримского квартала были красивы:

В ночь я могу четырежды, но и в четыре-то года, Право, с тобой не могу я, Телесилла, хоть раз.

В таких случаях призывали на помощь испытанные средства, известные в народной медицине. Стоили травы недешево:

Ты уж давно перестал, Луперк, на девчонок бросаться, Что ж ты, безумец, скажи, хочешь взбодриться опять? Не помогают тебе ни эрука, ни лука головки, Ни возбуждающий страсть чабер тебе ни к чему, Начал богатствами ты соблазнять невинные губы, К жизни, однако, и так вызвать Венеру не смог. Кто же удивится, Луперк, кто же может тому не поверить, Что неспособное встать дорого встало тебе?

Судьбы женщин, попавших сюда, складывались очень по-разному. Главным для них было выманить у клиентов побольше денег. Этим искусством они владели довольно неплохо:

Требуешь, Лесбия, ты, чтобы вечно я был наготове, Но ведь, поверь мне, не все можно всегда напрягать. Пусть и руками и словами меня обольщаешь, Противоречит тебе властно твое же лицо.

Иметь любовную связь одновременно не только с продажными женщинами, но и красивыми мальчиками и подростками (в первую очередь атлетами и гимнастами, борцами) не считалось чем-то зазорным. В греческом и римском обществе спортсмены занимали место нынешних кинозвезд. Читаем у Марциала о размолвке с возлюбленным:

В том, что вчера мне дарил, почему отказал ты сегодня? Мальчик мой Гилл, и суров, кротость отбросив, ты стал? Бороду, волосы в оправданье приводишь и годы: О, что за долгая ночь сделала старым тебя? Что издеваться? Вчера ты был мальчиком, Гилл, а сегодня, Мне объясни, отчего сделался мужем ты вдруг?

Марциал разъясняет, что влечет его к этому красивому юноше:

Не за победы его я люблю, а за то, что прекрасно Он все приемы постиг долгой постельной борьбы.

Среди достоинств молодого борца — бархатная, нежная кожа, прекрасно сложенное тело:

Гладким мальчик у нас пусть будет от лет, не от пемзы, Чтоб рядом с ним ни одна дева не нравилась мне.

Немаловажно было и то, что ночь любви стоила в данном случае, скорее всего, дешевле, чем услуги известной куртизанки: