Взгляните на ее портреты, сколько в них аксессуаров! Испуганный купидон приподнимает занавес; на горизонте проходит корабль, теряющийся вдали; на верхушке ее скипетра вделай бриллиант, подаренный ей Орловым, величиной почти с яблоко, он тяжелее любых угрызений совести. Собрав губы бантиком, она царила над рабски подчиненным народом, забрасывая потомство победами, одержанными ее любовниками, полководцами, прошедшими через ее альков, редко бывшими под неприятельским огнем, но зато выдержавшими ее пыл, они каким-то чудом завоевали новые края, которые клали к ее ногам, как простое цветочное подношение.
В чем же гении Екатерины? Почему так блещет ее имя славой? Почему еще при жизни ее обессмертили? Принц Генрих Прусский, завидуя этой провинциалочке, которая развернулась так блестяще, заявлял, что в другой стране она блистала бы меньше, хотя была бы и там умнее своих окружающих.
— На таком троне легко стать знаменитым, — тот кажется великим, кто управляет Россией в период ее унижения.
Хитрая Екатерина не забывала тех, кто трубил о ее славе. Часами и всякими безделушками она купила философов, и, не питая к Франции особой симпатии, она сочувствовала тем, кто в своих трудах злословил ее. Дидро заключен в тюрьму в Венсенне. Она заинтересовалась его судьбою. Ему не дали доступа в Академию? Она стала превозносить его в льстивых, хвалебных речах, купила ему библиотеку, пригласила к себе в Петербург. Не успел он приехать туда, как пораженный ее черным платьем и дерзкой смелостью, ее мыслей, он сразу же погладил ее руки, пройдясь от самого плеча, потряс их, ударил кулаком по столу. Но она ни словом не заикнулась о его чуткой и честной душе. А Дидро вышел после аудиенции восхищенный, воскликнув:
— Я видел ее, я слышал ее; она не подозревает, сколько сделала мне хорошего. Какая владычица! Что за удивительная женщина! — В порыве лихорадочного энтузиазма он на ходу приласкал горничную, поцеловав ее в шейку.
Приблизительно в эту эпоху Потемкин «открыл» Ланского и указал государыне на красивого хрупкого юношу. Ему было всего 20 лет, он был беден, не глуп и умел составлять вкусный напиток из токайского, рома и сока ананасов. Изобретение было из удачных, и он охотно делился им со всеми. Что же ему было делать, когда императрица решила из поверхностно образованного, простенького корнета сделать изысканного любовника?
Ланской стоял на четвереньках, уткнувшись головой в огромный ящик с соломой, и вынимал оттуда шедевры, давно ожидаемые из Парижа. Повсюду валялась обертка, предохраняющая картины в пути от порчи. Екатерина радовалась, как ребенок. На мольберте стояла Богоматерь Гвидо Рени с необычайно пухлыми руками; к стулу был прислонен поддельный Рембрандт — «Введение Самуила в храм», который заставлял ее млеть от восторга. Что это за драгоценное полотно, судя по количеству наверченных на него предохранительных оберток? Екатерина подошла. Это оказалась «Купальщица Лемуана». Какое ей дело до ее золотистых тонов, редкостных и нежных оттенков?
Она схватила Ланского за руку и любовалась его стройными ногами, подтянутой породистой фигурой, лицом, на котором напускная страстность играла улыбкой. Не обращая ровно никакого внимания на картину Клода Лоррена, на которой лучи солнца, освещая, падали на словно зачарованный холм — Екатерина, смеясь, увлекла чуть не плачущего Ланского и скрылась с ним за тяжелой портьерой.
Чувствуя, что силы его иссякают именно тогда, когда от него ждали наивысшего проявления их, Ланской был смущен. Неужели его робость заставляет его медлить? — мелькнуло в мыслях Екатерины… Перед ним в одно мгновение промелькнули все последствия подобной скандальной неудачи. Какое отчаяние, какой стыд! И на глазах его выступили слезы, которые он немедленно постарался скрыть. Как ненавидел он в эту минуту и презирал полную страсти старуху!
Лучше сбежать, спрятать свое отчаяние от насмешников, чем хлесткие грязные шуточки. А Екатерина была восхищена этой бешеной робостью — признаком замиравшего сердца.
— Как он меня любит! — И она сдерживала свое нетерпение, зная, что благодаря задержке, чувства ее прорвутся с еще большей бурной пылкостью. Екатерина всегда сумасшествовала и наслаждалась, не зная границ и меры.
Время шло. Ланской боялся потерять расположение Екатерины, и, вспомнив, что доктор всегда оставлял в спальне порошок из шпанских мушек, он медленно проглотил его. Он почувствовал, что в жилах его пылко затрепетала кровь и, что его снова влекло к терпеливо ждавшей Екатерине. Закусив губы и скрежеща зубами, взял он ее в свои объятия.