Любовный дурман

Коль бороду имеет муж длинную,
Сильней тогда к нему уважение.

Но только вот — убавился ум его
Настолько же, насколько длинна она.

А также сказал о нем еще один из поэтов:

Есть друг у нас, Аллах его бороду
Без пользы нам в длину и в ширь вытянул:

И зимнюю напомнит нам ночь она,
Холодная, претемная, длинная!

И тогда посредник взял девушку за руку и пошел обратно, она спросила его: «Куда мы направляемся?» — «К твоему господину — персиянину, — ответил посредник. — Достаточно с нас того, что сегодня из-за тебя случилось. Ты была причиной отсутствия дохода для меня и для него своей малой вежливостью».

Невольница оглядела рыночную толпу, и ее взгляд, по предопределенному велению, упал на Нур-ад-дина Али каирского. Разглядела упрямица, что это красивый юноша с чистыми щеками и стройным станом, сын четырнадцати лет, редкостно изящный и изнеженный, подобный полной луне в четырнадцатую ночь, — с блестящим лбом, румяными щеками, шеей, точно мрамор, и зубами, как жемчуга, а слюна его была слаще сахара. О таких говорили:

Пришли, чтоб напомнить нам красу его дивную
Газели и луны, и я молвил:

«Постойте же! Потише, газели,
тише, не подражайте вы
Ему! Погоди, луна, напрасно ты не трудись!»

А как хороши слова кого-то из поэтов:

О, как строен он! От волос его и чела его
И свет, и мрак на всех людей нисходит.

Не хулите же точку родинки на щеке его —
Анемоны все точку черную имеют.

Нур-ад-дин завладел ее разумом и душой, привязалась строптивица к нему сердцем.

Она спросила у посредника: «Разве этот юноша — купец, что сидит среди купцов и одет в фарджию из полосатого сукна, не прибавил к цене за меня ничего?» И посредник ответил: «О владычица красавиц, этот юноша — чужеземец, каирец. Его отец — один из известных каирских купцов, и у него преимущество перед всеми тамошними купцами и вельможами, а юноша находится в нашем городе малый срок, и он живет у одного из друзей отца. Он не говорил насчет тебя ни о прибавке, ни об убавке».

После этих слов невольница сняла с пальца дорогой перстень с яхонтом и сказала посреднику: «Подведи меня к этому прекрасному юноше — если он меня купит, этот перстень будет тебе за твое утомление в сегодняшний день». Посредник обрадовался и подвел девушку к Нур-ад-дину. Оказавшись рядом с юношей, девушка лучше всмотрелась в его черты и убедилась, что он подобен полной луне, изящен в красоте, строен станом и соразмерен, как сказал кто-то:

Чиста вода красы на его лике,
Из глаз его летят, разя нас, стрелы.

И давится влюбленный, даст коль выпить
Разлуки горечь он, — сладка ведь близость.

Моя любовь, и лоб, и стан красавца —
Прекрасное в прекрасном и в прекрасном.

Поистине, одежд его и платья
На шее месяца сошлись застежки.

Его глаза, и родинки, и слезы
Мои — то ночи в ночи, среди ночи.

А бровь его, и лик его, и тело
Мое — то месяц с месяцем и месяц.

Его глаза обходят с кубком винным
Влюбленных, — коль пройдет, он мне дозволен.

Дает он мне напиться влаги хладной
Улыбкой уст, в день радостный сближенья.

Убить меня и кровь пролить он может
Законно, и законно, и законно.

Глядя на Нур-ад-дина, невольница спросила: «О господин мой, заклинаю тебя Аллахом, разве я не красива?». Юноша ответил: «О владычица красавиц, а разве есть в дольнем мире кто-нибудь лучше тебя?» — «Почему же ты видел, что все купцы набавляют за меня цену, а сам молчал и ничего не сказал и не прибавил за меня ни одного динара, как будто я тебе не понравилась, о господин?» — сказала девушка.

Купеческий сын ответил: «Госпожа, если бы я был в моем городе, я бы купил тебя за все деньги, которыми владеют мои руки». — «О господин, — сказала девушка, — я не говорила тебе: «Купи меня против твоего желания». Но если бы ты прибавил за меня что-нибудь, ты бы залечил мое сердце, даже если бы и не купил меня, потому что купцы бы сказали: «Не будь эта девушка красивой, этот каирский купец не прибавил бы за нее, так как жители Каира сведущи в невольницах».

Нур-ад-дин покраснел от стыда. «До чего дошла цена за эту девушку?» — спросил он посредника. Тот ответил: «Цена за нее дошла до девятисот пятидесяти динаров, кроме платы за посредничество, а что касается доли султана[4], то она с продающего». — «Пусть невольница будет моя за цену в тысячу динаров, вместе с платой за посредничество», — сказал Нур-ад-дин. Девушка поспешно отошла от посредника и сказала: «Я продала себя этому красивому юноше за тысячу динаров!». Нур-ад-дин промолчал, и кто-то сказал: «Мы ему ее продали». И другой сказал: «Он достоин!» И кто-то воскликнул: «Проклятый! Сын проклятого тот, кто набавляет цену и не покупает!». А еще один сказал: «Клянусь Аллахом, они подходят друг другу!»

4

Долей султана называется налог на торговые сделки, поступавший в непосредственное распоряжение султана.