– Сколько человек из вас считают себя евреями? – спросил Итан.
Почти каждый поднял руку.
Это было логично, учитывая, что он пригласил сюда в основном представителей движения «Гилель».
– Отлично. И кто посещал синагогу хоть раз за последние три месяца?
Лишь несколько рук остались поднятыми. Очевидно, Итан не ошибся насчет разобщения между молодежью и религией.
– А за последние шесть месяцев?
Добавилась пара рук, не больше.
– Хорошо. – Итан кивнул, явно не слишком удивленный. – Что ж, я хочу попытаться изменить это и думаю, что для этого, как и в любых других отношениях, мне нужно показать вам, почему наша синагога стоит вашего времени.
Аудитория, преимущественно состоявшая из девушек от двадцати до тридцати лет, следила за ним с каменными и в то же время настороженными лицами.
– Иными словами, – продолжил объяснять Итан, – если вы не идете мне навстречу, то навстречу вам иду я. И, судя по всему, многих из вас волнует тема романтических отношений, а интимная жизнь – ключевая составляющая нашей веры. И вот мы здесь. Собрались, чтобы познать. Обрести связь. И я надеюсь, что знания Наоми обогатят нашу жизнь. Так что да, я собираюсь разыграть долгую партию, и данный семинарский курс по устройству интимной жизни является моей отправной точкой. Если вам понравится то, что вы услышите сегодня, вас ждет приглашение на пятничную службу в честь Шаббата. А после мы угостим вас вкусным печеньем в общем зале.
Речь была довольно неплохой. В меру расслабленной, чтобы создать иллюзию непринужденности. И в меру серьезной, чтобы завоевать доверие присутствующих.
– …И на этой ноте я передаю слово Наоми Грант, которая, обещаю, сделает оставшийся вечер для вас более увлекательным. – Мельком улыбнувшись ей, он направился к свободному стулу во втором ряду.
Наоми прикусила щеку изнутри. Обычно ее не так-то просто было заставить нервничать. Благодаря сочетанию многолетней терапии и силы воли она гордилась своей способностью не зацикливаться на негативных мыслях и придерживаться правила «разум сильнее материи».
Публичные выступления не тревожили ее. Для Наоми это было очередное представление. Но обнажение души всегда обходилось ей дороже, чем обнажение тела. Она хотела этого слишком сильно, чтобы ее восприняли как авторитетную фигуру, а не просто как объект восхищения. Добиться всеобщего обожания – это одно, гораздо сложнее завоевать уважение.
Не помогало и то, что стены помещения ЕОЦ были от пола до потолка покрыты рисунками детей, резвившихся здесь днем. Не было ни одного пустого места, куда она могла бы направить свой взгляд. Вокруг все пестрило, а зрители смотрели на нее во все глаза, что очень сбивало с толку.
Сила внимания публики ощущалась настолько, что была подобна текиле, устремившейся прямо в кровь, отчего у нее предательски отнялся язык.
На всякий случай Клара распечатала для нее текст лекции. Свое выступление Наоми собиралась открыть с рассказа забавной истории из своей жизни или чего-то в этом духе, что помогло бы аудитории расслабиться и она показалась бы им понятной, близкой и человечной. В заметках значилась история о пароме.
Аудитория словно упивалась ее молчанием, напряженная и готовая к ее провалу.
– Эй, вы собираетесь учить нас минетам или как? – выкрикнул качок в бейсболке из заднего ряда.
– Ну вот еще! – ответила Наоми с ходу. – Для этого тебе придется оформить платную подписку на «Бесстыжих».
Парень, который секунду назад веселился со своим дружком, плюхнулся обратно на стул.
Наоми смяла распечатку в кулаке. С каких это пор она начала делать что-то медленно и не спеша? Ее стратегия, единственная, которой она не изменяла, заключалась в том, чтобы прилагать все возможные усилия к решению проблемы. В том, чтобы убежать так быстро и так далеко, что она не сможет вспомнить, где все началось. Эти люди пришли выслушать Наоми Грант. Никто из них не подписывался на тупые анекдоты.
– У скольких из вас нет пары?
Откровенный вопрос всполошил публику. Ни предисловия. Ни разогрева. Словно так и было задумано.
Мгновение никто не реагировал. Наоми отчетливо слышала звук собственного сердцебиения.
В следующую секунду почти каждая рука в зале взметнулась к потолку.
Ну, это уже что-то. Точка соприкосновения в их дискуссии.
Однажды Кэссиди сказала ей своим хриплым голосом с техасским говором: «Зрители не читают сценариев; и пока тебе удается удерживать их внимание, ты можешь импровизировать, и никто никогда об этом не узнает».
Записи были уже помяты. Она вряд ли смогла бы разгладить лист и начать заново. Наоми вдруг осознала, что не хочет разговаривать с этими людьми. «Бесстыжие» полностью удовлетворяли ее потребность в общении, пусть и одностороннем. Причина, по которой она стремилась выступать перед живой аудиторией, была в том, что ей недоставало диалога, чтобы понять жизненный опыт отдельно взятых личностей, создать связь и суметь адаптировать учебную программу под потребности студентов.