— Гмм! — Оливия направилась к старомодному лифту, чтобы подняться в кабинет отца. Она захлопнула дверь и сквозь решетку с улыбкой в голосе сказала Данкерсу: — Вы, как всегда, ужасно тактичны, мистер Данкфорд! В раздраженном состоянии папа больше всего похож на медведя. Насколько я знаю, он еще ни разу не предпочел в субботнее утро пойти поиграть в гольф — мама может это подтвердить.
— Да, мисс Оливия.
Она поднялась в лифте и, со стуком закрыв за собой дверь, ступила на потертую красную дорожку коридора. Запах кофейных зерен пробудил в ней все еще дремлющие чувства. Бэрди Гу, личная секретарша отца, воистину приобрела кофеварку как средство от холода, сырости и убогости! Оливия сунула голову в дверь.
— Привет, Бэрди. Нет покоя грешникам, а? Даже в субботу?
Она сняла мокрый плащ и повесила его на древнюю вешалку мисс Сибиллы «Бэрди»[1] Гу, в которой наверняка жили червяки: маленькие, но очень деловые книжные черви пожирали дерево так же легко, как желтый пергамент… О Господи, думала Оливия, на полках «Лэмпхауза» масса барахла, датированного еще битвой при Гастингсе, не говоря уже о Крымской войне[2].
В пыльном кабинете Бэрди она всегда чихала. В ящике ее письменного стола Оливии пришлось бы по крайней мере минут десять искать то, что ей понадобилось. Нельзя было сделать и шагу, не свалив груду старых рукописей, новых рукописей, машинописных текстов, графиков, альманахов, атласов, карт, словарей, энциклопедий, календарей и тому подобного. Запас знаний у Бэрди был впечатляющий.
Малорослая Бэрди Гу, однако, всегда могла найти нужную вещь — если дать ей достаточно времени. Она вообще прекрасно сочеталась со своим окружением. Маленький воробышек в своем гнездышке, Бэрди, как и Данкерс, служила в «Лэмпхаузе» так долго, что, возможно, знала об издательском деле больше, чем сам сэр Гарольд, — хотя бы потому, что у нее была более емкая память.
— Хэлло, Оливия. Кофе как раз такой, как ты любишь, черный и горячий… — Она налила чашечку из великолепной кофеварки, подаренной «от фирмы» на ее пятидесятилетие вместе с килограммом кенийских кофейных зерен. Теперь Бэрди могла постоянно обслуживать сэра Гарольда, не таскаясь туда-сюда по конторе в поисках общего кофейника или чайника, виновато извиняясь: «Простите, но кто-то одолжил у меня свежеподсушенные зерна, которые хранились для сэра Гарольда! И вообще, почему вы болтаетесь и сплетничаете, когда работа еще не сделана?» Новая кофеварка была слишком большой и громоздкой, чтобы «одолжить» ее вместе с зернами без ведома Бэрди.
— Так что же происходит с папой в такое неприятное утро? — Оливия кивнула в направлении отцовского кабинета.
Бэрди поперхнулась кофе.
— Я буду скучать по всем, — пробормотала она, со стуком поставив полупустую чашку на поднос и притворяясь, будто ничего такого не сказала.
Оливии вдруг подумалось, а не уволил ли ее отец Бэрди, раз она себя так ведет. «Лэмпхауз» мог полностью перейти на компьютерные технологии — но не Бэрди. Она категорически отказывалась иметь дело с «компьютерными издательствами» и их составляющими — мониторами, процессорами, сканерами, принтерами, дискетами и тому подобным. Ее старенькая пишущая машинка выдержала испытание временем, и тем более — кончики пальцев и память. Она терпеть не могла все эти современные машины, которые пищали при нажатии кнопки и устраивали суматоху в ее кабинете, чтобы в конце концов потерять все данные из-за компьютерного вируса. Бог дал ей мозги, память и диплом стенографистки — этим она и пользовалась до сих пор!
Бэрди выиграла спор с Дейвиной Легран, старшим менеджером-издателем в «Лэмпхаузе». Новый аппарат был установлен прямо под рукой сэра Гарольда, а кабинет Бэрди остался вместилищем, помимо издательских принадлежностей, всяких вещей — кофейных чашек, пакетиков сахара, чайных ложек, зубной пасты и подогреваемых щипцов для немедленной прически.
Оливия, на некоторое время сосредоточившая внимание на удивительно старомодном стиле Бэрди, вернулась в это субботнее утро и сильно нахмурилась.
— Почему это ты собираешься скучать по всем? Куда ты намылились, Бэрди Гу?
— Никуда. Никогда. Забудь, что я сказала!..
На столе Бэрди зажужжал интерком, и она подключилась к сэру Гарольду, который в третий раз раздраженно спросил:
— Моя дочь уже пришла, Бэрди?
— Да, сэр Гарольд, — она повернула лицо к Оливии, — только что пришла и отогревает озябшие руки чашкой кофе…
— Сейчас же пошлите ее ко мне, Бэрди. Я не могу болтаться здесь все утро, пока Оливия отсыпается. Мне нужно играть в гольф!
Бэрди сменила выражение лица и кивнула в сторону личных апартаментов сэра Гарольда, прошептав: