— Не встречу, Оливия. — Бэрди дернула левым плечом. — Это минутное дело…
— Что и кто? Знаешь, я сожалею, но сейчас видеть никого не могу…
— Оливия, это придворная дама!
— Мне очень жаль, но…
— Это действительно придворная дама! — У Бэрди, похоже, даже шея покраснела. — Ты знаешь!
— Нет, я не знаю, Бэрди, так что хватит говорить загадками!
— Вайолет! «Мемуары застенчивой женщины», изданные в «Лэмпхаузе» в 1932 году! — А поскольку и это не пробудило память Оливии, Бэрди добавила: — Самая молодая леди из королевских постельничих!
— Да, смутно помню… Ну конечно, из старых изданий «Лэмпхауза», которые Данкерс хранил в приемной и с гордостью показывал ей, когда она была еще малышкой. Оливия потихоньку шепнула: — Да ведь это давно устарело, Бэрди?
Та нервно взглянула через плечо и яростно прошипела:
— Придворную даму нельзя не принять, даже если она пришла без приглашения!
Тут Бэрди была неожиданно отодвинута в сторону, и появилась крупная, рослая женщина в платке, темных очках, жемчужном ожерелье, твидовом костюме и грубых коричневых башмаках, на вид лет семидесяти пяти. Под слоем косметики проглядывали следы былой красоты. В левой руке она держала модную сумочку, в правой — небольшой чемоданчик.
— Доброе утро. Вы, наверное, не помните меня?
— Боюсь, что нет… — Оливия была в полном замешательстве.
— Вы не виноваты, мисс Легран, мы разговаривали только по телефону. Я — леди Констанс Арбъюснот-Фордайк-Тойнби, псевдоним Вайолет Фордайк. — Она пожала Оливии руку так, что та хрустнула. Это кое-что говорило о здоровом образе жизни, витаминах, тренировках и непреклонной вере в свои силы. — Мы обсуждали тематику по телефону, — продолжала Вайолет, — и вы сказали, что, учитывая имя и статус автора, хотели бы лично познакомиться. Вайолет, то есть я, к настоящему времени закончила два несравненных мемуара. Первый называется «Жизнь с королевскими особями», его продолжение — «Смерть Монархии», это о соблазнах британской республиканской системы.
Леди Констанс Арбъюснот-Фордайк-Тойнби положила на стол свой вместительный чемоданчик, достала оттуда золотой портсигар и зажигалку, зажгла сигарету и в клубах дыма извлекла пачку бумаг.
— Вот они! — заявила она, бухнув их на стол. — Все о европейских монархиях из первых рук, как я знала их, — о португальской, испанской, румынской, русской, норвежской, голландской, бельгийской и британской. Все они здесь, in fragrante delicto [13], так что читайте на здоровье!
Она захлопнула чемоданчик и собиралась было исчезнуть с такой же скоростью, как появилась, когда Оливия пришла в себя.
— Простите… э… ваше сиятельство. — Быстрый взгляд на рукопись с фамильным гербом не успокоил ее. — По-моему, здесь какое-то недоразумение. И я не мисс Легран, а миссис Маккензи — Оливия Маккензи.
— А где же Дейвина?
— В Торонто.
— Ну, ничего не поделаешь. А где сэр Гарольд?
— На юге Франции.
— Как это похоже на него! Типичный издательский плейбой! — Вот это вряд ли, сердито подумала Оливия, насколько я его знаю… — А кто вы — я имею в виду ваше положение здесь, миссис Маккензи?
— Директор «Лэмпхауза» и главный редактор вместо мисс Легран, которая теперь работает в нашем офисе в Торонто. Я — дочь сэра Гарольда.
— Я поняла, что вы — Котсволд, как только увидела вас! У вас его подбородок — выдающийся и агрессивный, внушающий уважение. Взгляните на рукописи, дорогая. Вайолет, то есть я, желала бы твердо знать, да или нет — предпочтительно да, — в конце недели, когда я возвращаюсь в Париж. До свидания!..
— Леди Вайолет… я имею в виду, леди Констанс… Боюсь, что в настоящее время мы не принимаем незаказанных рукописей, — безнадежно сказала Оливия.
Огромная, величественная придворная дама помедлила на пороге, выпустила, клуб дыма в лицо Бэрди и улыбнулась из-под темных очков.
— Поймите же, миссис Маккензи — Оливия, — я не просто незапланированная рукопись! Я Вайолет. Автор, принесший «Лэмпхаузу» миллионы в тридцатых, сороковых и пятидесятых. Когда мой «Королевский роман» продавался на каждом углу, «Лэмпхауз» купался в лучах моей славы.
— Я не хотела… — начала Оливия, но авторесса «Королевского романа» оборвала ее на полуслове.
— На случай, если отец не говорил вам, — я его незаконнорожденный отпрыск. Нет, не ужасайтесь, дорогая, я имею в виду графа де Пира Анджелонни, не сэра Гарольда. Фамилия Пира была связана с итальянскими Наполеонами, и его роман с моей матерью, дочерью английского лорда, наделал в свое время много шума. Мой отец устроил ее на сцену в Фоли-Бержер [14], и она стала там гвоздем программы. Видите ли, Пира был беден и абсолютно беспринципен. Мать отстрелила ему стратегически важный орган за его неверность во время ее трудной беременности мною! Таким образом, я осталась единственным плодом этой несчастливой связи. Это больше похоже на семейную сагу. Но все есть в книге, так воспользуйтесь же материалом, если хотите!