Я так написал, чтобы смысл этих строчек понятьНе смог бы никто из людей, не владея секретом, известным тебе.
Твой образ – как меч, как в пустыне – мечта о воде…Убей меня жаждой, мечом или самым жестоким ответом, известным тебе.
Связал все надежды я с поясом шитым твоим,С одним драгоценным, под поясом скрытым, предметом, известным тебе.
В любви равноценны, Хафиз, и персидский, и тюркский язык.Достоин предмет на любом языке быть воспетым, известным тебе.
«Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взгляда…»
Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взглядаЯ отдам Самарканд с Бухарой и в придачу – богатства Багдада!
Виночерпий, мне чарку налей! Ибо нет среди райских полейЦветников Мосаллы, нет в раю берегов Рокнабада.
Озорное дрожанье ресниц этих «сладостных дел мастериц»Похищает покой из сердец, словно спелую гроздь винограда.
Красота – как звезда в высоте. И любовь не нужна красоте.Не нужны совершенству румяна, духи и помада.
Как Иосиф, пленительна ты! По расцвету твоей красотыПонял я, что стыдливость и честь для нее – не преграда.
Проклинать меня можешь, хулить – я тебя не устану хвалить,Ибо в сладких устах и горчайшее слово – услада.
Слушай мудрый совет (все, что вымолвит старый поэт,Для неопытной юности – лучшая в мире награда!):
Музыкантов зови, пей вино! Смысла жизни понять не дано.Велика эта тайна – искать объясненья не надо.
О Хафиз! Ты газель вдохновенно сказал – жемчуга нанизал,Чтоб от зависти в небе рассыпали перлы Плеяды…
«Словно солнце на восходе – чаша полная вина…»
Словно солнце на восходе – чаша, полная вина.Красота тюльпаноликой расцвела, озарена.
Ветер треплет завитушки гиацинтовых кудрей,Вся лужайка ароматом упоительным полна.
Неуместно ночь разлуки в день свиданья поминать,Рукопись моих страданий, словно саван мой, длинна.
На подносе небосвода нам халвы не подадут,Чаша горьких испытаний – наслаждения цена.
Если ты не хуже Ноя можешь бурю перенесть —Зло отступит и настанут безмятежны времена.
Той жемчужины чудесной ты вслепую не найдешь —Лишь при помощи Господней извлечешь ее со дна.
До Хафизовой гробницы долетит свиданья весть —Тысячу исторгнет вздохов из его груди она.
«Любовь – религия моя. Так небеса велят…»
Любовь – религия моя. Так небеса велят.Вот отчего печаль и боль мне сердце веселят.
Лишь душу видящим очам ты открываешь лик.Когда настанет мой черед увидеть сей обряд?
С тех пор как я обрел язык благодаря любви,О славе и красе твоей мои уста твердят.
Молю я: одари меня, владыка, нищетой!Всегда готов к опале тот, кому благоволят.
А ты, придворный, не болтай о близости своейК султану – в сердце у меня шатры его стоят.
Подобен розам мугильян на всем пути к тебе.Кааба помыслов моих – чей услаждает взгляд?
От блеска лика твоего – вся красота небес,А россыпь светлых слез моих – подобие Плеяд!
Оставь побасенки, Хафиз, владыку не гневи,Ведь для тебя не вечный стих, а винный кубок свят!
«Я пьян любовью – дайте мне бокал!..»
Я пьян любовью – дайте мне бокал!Хмельной от страсти – винопийцей стал.
Я пьян ее глазами – где же чаша?Уста любимой холодны, как лал.
Пусть снимет покрывало, ибо луныЕе ланит не терпят покрывал.
Я стал дверным кольцом, чтобы соперникМеня от двери милой не прогнал.
Ты думаешь – я ждал твоих объятий?Я твоего лишь лицезренья ждал!
Миража блеск, Хафиз, тому, кто жаждал,Ни разу утоления не дал…
«Да не забудется вовек твой взгляд, блиставший янтарем…»
Да не забудется вовек твой взгляд, блиставший янтарем,Украдкой письмена любви читавший на лице моем.
Да не забудется вовек, как ты склонилась, вняв мольбе,И воскресила, как Иса, наполнив новым бытием.
Да не забудется вовек, как щеки вспыхнули твои —И сердце стало мотыльком, спаленное твоим огнем.
Да не забудется вовек, как обещал блаженство мнеВеселый кубок губ твоих с расплавленным рубином в нем.
Да не забудется рассвет, когда мы оба во хмелюНе замечали никого. Был только Бог – да мы вдвоем!