Мир – красавица-невеста, за нее калым велик:Жизнью выкуп платит каждый, кто посватался всерьез.
Мой удел – в саду лужайка, вдалеке от суеты,Лишь бы ручеек струился, кипарис высокий рос…
О Хаджи Кавам! Рукою вечной скорби схвачен я.От разлуки у Хафиза кровью сердце облилось.
«Ты прекрасна, как Иосиф! – утверждает весь Шираз…»
Ты прекрасна, как Иосиф! – утверждает весь Шираз.Люди лгут – я убедился: ты прекрасней во сто раз!
Не хочу сравнить с тобою ни Хосрова, ни Ширин.Совершенство – вне сравнений и не требует прикрас!
Посрамит любую розу губ твоих тугой бутон —Столь прелестного бутона не росло в садах у нас.
Кипарис застыл на месте, увидав твой стройный стан.Сладкий голос твой услышав, онемел певучий саз.
Ты сказала: «Все желанья эти губы утолят!»Отчего же не пошла ты дальше этих сладких фраз?
Обещала, что за это ты возьмешь в уплату жизнь.Я боюсь, что ты задаром жизнь возьмешь – и кончен сказ.
Стрелы взоров беспощадно осыпают щит души.До чего же меткий выстрел у ленивых этих глаз!
А когда, стрелок искусный, ты нас гонишь с глаз долой —Реки слез глаза влюбленных исторгают каждый раз.
Прочитай письмо Хафиза! Он – ковер у ног твоих.Для него одно словечко, мимолетный взгляд – приказ.
«Твоего изображенья не сотрут в душе года…»
Твоего изображенья не сотрут в душе года,Плавной поступи любимой не забыть мне никогда.
Страсть к тебе такое место заняла в моей душе,Если головы лишусь я – не утешусь и тогда.
Образ твой из воспаленной головы моей вовекНе изгладится – какая б ни грозила мне беда.
Все забудет сердце, кроме груза страсти и тоски,Кроме грусти о любимой – а она со мной всегда.
Сердце связано навеки прядями твоих волос —Не видать ему свободы вплоть до Страшного суда.
Извинительно для сердца мчаться за тобою вслед:Для больного есть лекарство – как же не спешить туда?
Если ж кто-нибудь не хочет стать скитальцем, как Хафиз, —Пусть не дарит безответно сердца той, что так горда!
«Иди к нам, строгий суфий!..»
Иди к нам, строгий суфий! Бокалы не пусты.Вино, коль приглядеться, – зерцало чистоты.
Спроси у пьяных риндов о тайнах бытия:Вовек их не узнает тот, кто блюдет посты.
Анка́ не поддается тенетам и силкам.Открой свои ловушки: в них ветер пустоты!
Я прекратил погоню за мудростью, когдаВдруг ощутил поводья любви и красоты.
Мне служба у порога дает немало прав:Нет-нет да и посмотрит хозяин с высоты!
Срывай цветы веселья, какие бог пошлет,Поскольку не придется в раю нам рвать цветы.
О сердце! Юность прахом, беспутная, пошла,Хоть в старости яви мне достойные черты.
Одну-другую чашу ты осуши – и прочьСтупай, не напивайся до полной слепоты.
Хафиз – мюрид Джамшида: он в чашу до зариГлядит и с шейхом Джамом беседует на «ты».
«Сокровища души моей – все те же, что и были…»
Сокровища души моей – все те же, что и были.И тайна, и печать на ней – все те же, что и были.
Я тот же задушевный друг, немного захмелевшийОт запаха колец-кудрей – все тех же, что и были!
Я не прошу рубинов в дар и россыпей жемчужин:Скупцы не сделались добрей – все те же, что и были.
Твои уста, чей алый цвет моей окрашен кровью, —Все те же, сколько кровь ни пей, все те же, что и были!
Моя религия – любовь, я – основатель веры.Озера полных слез очей – все те же, что и были.
Тобой убитый – на тебя я снова уповаю:Глупцы не сделались умней – все те же, что и были.
Всё так же дичь арканишь ты кудрями смоляными,Силки давно минувших дней – все те же, что и были.
Хафиз, кровавых слез из глаз еще прольешь немало!Истоки счастья и скорбей – все те же, что и были.
«Вчера один аскет-отшельник зашел в питейный дом…»
Вчера один аскет-отшельник зашел в питейный дом,Нарушил он свои обеты – и напился вином.
Уснул. Во сне ему явилась подруга юных дней.И старец воспылал любовью – и тронулся умом.
Разбойник, мальчик-виночерпий, явился наяву —И старец этот мир покинул, и пил вино в ином.