– Хетти старается как может! – взорвалась она. – Хорошая работа всегда требует времени, иначе оборка снова оторвется, не успеете вы сделать и нескольких шагов!
– Неужели? – пренебрежительно процедила Мелисса, гордо вскинув голову, так что взметнулись светлые локоны. – Не припомню, чтобы я спрашивала чье-то мнение!
– Однако я позволила себе его высказать!
Если Бренна до этого ненавидела Мелиссу, то теперь готова была ее убить. Отец был неизменно вежлив со слугами и утверждал, что это единственный способ заставить их трудиться не за страх, а за совесть.
– Вы уже успели побывать в постели моего брата? – ехидно осведомилась Мелисса. – Или любовники начали ссориться? Я заметила, как вы неожиданно вскочили и помчались сюда!
Бренна взвилась от ярости:
– Ошибаетесь!
– А брат говорит, что все было именно так!
– Неправда! Я… мне в голову не пришло бы стать его возлюбленной! Он ужасен и похож на огромную жирную зеленую жабу!
Глаза Мелиссы зловеще вспыхнули.
– Весьма живописный портрет моего дорогого братца! Интересно, что он скажет, услышав это описание! – Она нетерпеливо потянула за юбку. – Да поторопись же, девчонка! Меня ждут!
Глава 3
Музыкальный вечер подходил к концу. Салат с омарами и говяжье филе были съедены, две огромные чаши с пуншем опустели. В углу турецкого сине-красного ковра расплылось уродливое пятно. Рабы с распухшими от усталости веками принялись за уборку. Поднимаясь по лестнице, Бренна заметила, как Хетти, потирая глаза, поправляет диванные подушки.
Абьютес ждала ее на верхней ступеньке.
– Бренна! Ты едва ноги волочишь! Надеюсь, тебе было весело? Ты так чудесно пела! Видела, как Ульрик Ринн аплодировал Джессике? Я думала, у него руки отвалятся!
Кузина неудержимо болтала, словно под действием редкого возбуждающего средства. Бренна выдавила улыбку.
– А ты, Абьютес? Хорошо провела время?
– О да, очень! Монти рассказывал о своей плантации! Она называется Карлайл-оукс, и там так красиво. Знаешь, что Миссисипи каждый год заливает земли Монти? Он и другие плантаторы постоянно строят дамбы, но Монти говорит, река всегда пробивает себе путь!
– Монти? – На этот раз улыбка Бренны была искренней.
– Ну, мистер Карлайл, если хочешь. Он сказал, что чувствует себя со мной так, будто мы давно знакомы и вполне можем называть друг друга по имени. Я, конечно, согласилась. Еще он признался, что я во многом напоминаю ему первую жену… голосом и улыбкой… – Абьютес осеклась и потрясенно уставилась на Бренну. – Как, по-твоему, это хороший знак? Хотела бы ты чем-то напоминать мужчине о другой женщине, Бренна? О, пойдем, – попросила она, схватив кузину за руку. – Джессика уже давно в постели. Дескать, очень поздно и она устала. Но я просто не смогу заснуть сегодня, когда луна так ярко сияет и во дворе светло как днем!
Бренна последовала за Абьютес в маленькую белоснежную комнату с расшитым нарциссами покрывалом и неожиданно поняла, что не может успокоиться. Как посмел Кейн Фэрфилд так откровенно глазеть на нее, словно раздевая взглядом! И Тоби Ринн. Тоби с его неожиданным предложением!
«Ну что ж, рано или поздно все как-то уладится», – сказала Бренна себе, не слушая Абьютес, без умолку трещавшую о нарядах приглашенных дам. При следующей встрече она обязательно вежливо, но твердо объяснит Тоби, что не питает к нему никаких чувств. Пусть поймет – ему не на что рассчитывать!
Спальня Абьютес как нельзя лучше подходила своей владелице. Она была изящно обставлена и пахла сухой лавандой. На комоде сидели две куклы с фарфоровыми головками в свеженакрахмаленных платьях. Сама Бренна мало играла с куклами, ее любимыми игрушками были маленькие деревянные лошадки, вырезанные Пэдди.
– Бренна, знаешь, у Монти есть маленькая дочка, – объявила Абьютес. Она нашла вторую свечу и зажгла от той, что держала в руке. Отблески пламени плясали на ее лице.
– Дочка?
– Да, его жена умерла в прошлом году от лихорадки. Монике только год и три месяца. Монти рассказывал, что у нее черные волосики и ямочки на щеках…
«Еще одна кукла?» – невольно подумала Бренна, однако кивнула и попыталась улыбнуться, превозмогая неприятную сухость во рту и головокружение. Она никогда не видела кузину такой сияющей. У нее в груди стоял ком.
– Пока за Моникой присматривает няня, но через несколько лет ей наймут гувернантку.
– Или найдут вторую мать?
Абьютес зарделась.
– О, Бренна, ты считаешь… Да, я смеялась над мамой и ненавидела вечеринки, и столько раз хотела сбежать из дому или покончить с собой… потому что все издевались надо мной… моей ногой… До сегодняшнего вечера, Бренна. Теперь все изменилось.
Она поставила на комод оловянный подсвечник и, заковыляв к зеркалу, долго всматривалась в волнистое стекло.
– Как, по-твоему, Бренна, я ему нравлюсь? Конечно, я не так красива, как ты или другие девушки, но…
– Ты прелестна! – решительно перебила ее Бренна. – Просто не понимаю, почему мужчины так глупы? Тебя давно уже следовало похитить из родного дома!
– Ты, должно быть, слепа, кузина! А хромота? Нога так и не срослась правильно. Боже, страшно подумать, сколько раз мама напоминала мне о ней… и грозила, что я закончу жизнь старой девой! Она очень этого боится!
– Не слушай ее. Она не пророк и не может всего знать. Абьютес прикусила губу и, внезапно помрачнев, отвернулась от зеркала.
– А ты, Бренна? Я видела вас с Тоби Ринном. Он наклонился к тебе, а ты отпрянула. Едва заметно, правда, но так, словно у него в руке была змея.
– Верно, – рассмеялась Бренна. – Жаль только, что змеи не было – тогда я по крайней мере могла бы закричать во все горло и со спокойной совестью убежать.
– Разве он тебе не нравится?
– Нисколько! Бр-р-р! Он напоминает мне жабу, противную жабу, раздувшуюся и покрытую слизью. Я понимаю, он не виноват в том, что выглядит так, однако… мне все-таки хотелось бы быть подальше от него.
– Слава Богу, я не испытываю к Монти ничего подобного. Конечно, он не первый красавец в мире, слишком низенький и жилистый. Но все же у него приятное лицо, а глаза такие добрые, что, кажется, все время улыбаются именно тебе, словно больше в комнате никого нет.
– Но ты совсем на него не смотрела! – подтрунила Бренна. – Уставилась вниз и не подняла ресниц!
Разве? – захихикала девушка. – А мне казалось, что я не сводила с него глаз!
– Наверное, взгляд может длиться целую вечность, правда?
Вместо ответа Абьютес плюхнулась на кровать, увлекая за собой Бренну, и обе смеялись до тех пор, пока по щекам не потекли слезы. Наконец Бренна с трудом села, вытирая лицо.
– Ой, у меня в боку ко… – начала Абьютес.
Громкий стук в дверь оборвал ее на полуслове. Девушка поспешила открыть. В комнату вошла тетя Ровена; длинный белый ситцевый фартук был надет поверх платья из тафты. Она выглядела измученной и словно стала ниже ростом. Глаза покраснели.
– Девушки! Вы что, не понимаете, что уже за полночь и Джессика пытается уснуть? Вам тоже следовало давно быть в постели!
– Прости, мама, мы и вправду слишком расшумелись, – фыркнула Абьютес. – Видишь ли, Бренна сказала, что я не смотрела на Монти, а я…
– Это крайне интересно, но мы еще успеем услышать обо всем утром. Сейчас я тороплюсь покончить с уборкой. И кроме того… – Женщина поколебалась. – Бренна, пожалуйста, спустись в кабинет Эймоса. Он хочет кое-что обсудить с тобой.
– Со мной? – удивилась Бренна.
– Да. Несколько минут назад прибыл посыльный с письмом… Короче говоря, Эймос тебя ждет.
– Хорошо, тетя.
Теперь Бренне было не до смеха. Она задрожала от внезапного озноба, охваченная дурным предчувствием. Письмо в такой поздний час? Что все это означает?
Девушка подумала об отце. Как тяжела разлука, как далеко он сейчас!