Еще немного понаблюдав за безуспешными поисками, она протянула ему ключи, зажатые в кулаке.
— Вот, держи!
Володя на секунду задержал ее пальцы в своей ладони:
— Катюша, ты прелесть! Избавила нас от поисков подходящего ночлега, а меня — от неизбывного чувства вины!
Он, конечно, дурачился, но как приятно, когда он держит ее вот так за руку…
Они вошли в темную квартиру. Володя хотел уже щелкнуть выключателем, но Катя вдруг остановила его:
— Подожди…
Она говорила шепотом, чуть слышно.
— Что? — он тоже понизил голос.
И тогда Катя набралась смелости и обняла его за шею. Сердце ее колотилось как сумасшедшее.
— Катюша, что ты, Катюша, — прошептал он, делая слабую попытку высвободиться.
Но она уже прильнула к нему всем телом, ее губы блуждали по его коже, грудь прижималась к его груди. У него перехватило дыхание. Не в силах сопротивляться неожиданному натиску, он крепко прижал ее к себе. Она потянулась вверх, запустила руки в его волосы, запрокинула лицо и нашла губами его губы…
Дальше все произошло так, как и должно было произойти, как много раз происходило в Катиных мечтах.
Проснулись они утром в одной постели, Катя лежала на Володиной руке и чувствовала себя совершенно счастливой.
Поженились они через три месяца, с полного согласия и благословения тети Инны, которая заявила, что всегда только этого и желала. А потом как-то само собой вышло, что Катя решила оставить институт — ну не могла она ни о чем думать, кроме Володи! Кое-как сдала одну сессию, потом другую, а когда пришла третья, Володя заболел тяжелой пневмонией и ей было не до экзаменов. Просто забрала документы, и все. В конце концов, в любой момент можно восстановиться, думала она.
И ни о чем Катя не жалеет. Пусть только всегда будет так, как сейчас.
3
Вика влетела в гримерную и с размаху плюхнулась на старенький диванчик у стены. Пружины жалобно заскрипели, словно на них опустили пудовую тяжесть, а не стройное тело двадцатипятилетней женщины. У Вики не было ни капли лишнего веса — пятьдесят пять килограммов при росте сто шестьдесят шесть, полное соответствие французским и международным стандартам. И сейчас эти пятьдесят пять килограммов роскошного Викиного тела блаженно расслабились на видавшем виды плюшевом диванчике. Хоть сегодняшний спектакль и не требовал особенных мышечных усилий — «Том Сойер» все-таки не «Маугли». В «Маугли» Вика играла Багиру и вынуждена была перед тем полдня разминаться — у Багиры очень сложный пластический рисунок роли. А Бекки Тетчер по деревьям не прыгала и за обезьянами не охотилась, и психологии особой для Бекки не требовалось. Пара-тройка песенок, наивное лицо, белокурые локоны, пышное розовое платьице и кружевные панталончики — вот вам и Бекки.
Следом за Викой в гримерку вошла Света Козлова, на сцене в спектакле — соперница Бекки, Эми Лоуренс, а в жизни — Викина приятельница и соседка по гримерке. На ней было такое же короткое пышное платье, как на Вике, только не розовое, а голубое.
— Что-то сегодня цветов никому не подарили, — сказала Света и опустилась на стул у своего зеркала. — Хотя понятно почему. Если бы Тома играл Лешка Вишняков, тогда его сырихи завалили бы сцену. А наш Петенька почему-то у девочек успеха не имеет Странно, вроде бы все при нем, и лицо, и фактура…
Света привычно посмотрела на свое отражение и принялась стирать грим.
— Петенька не обаятельный, — лениво отозвалась Вика. — Лешка обаятельный, а Петенька нет.
Этот необязательный разговор был чем-то вроде ритуала и повторялся после каждого «Тома Сойера».
Света осторожными движениями сняла накладные ресницы. Лицо ее сразу стало усталым и каким-то пожухлым. Бедная Светка, подумала Вика, уже скоро за сорок перевалит, а она все в детском театре, все школьниц изображает.
— Ты думаешь разоблачаться, или как? — спросила Света, не прекращая своего занятия. Кучка использованной цветной ваты на столике росла.
Вика потянулась:
— Кинь мне сигаретку. И зажигалку тоже.
Света выдвинула верхний ящик, достала пачку «Вог» и перебросила подруге:
— Курить вредно, кожу испортишь.
— Ага, — согласилась Вика, с наслаждением затягиваясь, — жить тоже вредно, а ничего, живем. И радуемся.
— Это уж кто как, — Света закончила заниматься лицом и стала стягивать через голову тесное платьице. — Кто радуется, а кто лямку тянет.
Лицо Светы скрылось складками платья, но в голосе послышались слезы. И точно — когда Светка высвободилась из многочисленных голубых оборочек, Вика увидела, что подруга еле сдерживается, чтобы не зареветь. Вика вздохнула: такие перепады настроения для Светки обычны. Только что вроде все было ничего, и вот здрасьте-пожалуйста! Что ж, актрисы — натуры нервные, тонкие, Вика и сама иногда устраивает истерики на пустом месте. Но редко, гораздо реже, чем другие. Опять небось кто-то проехался насчет «пионерки-пенсионерки» у Светки за спиной, а она услышала.