— Для вас это, наверное, было большим ударом. В пять-то лет!
Володя пожал плечами:
— Я никак не мог осознать, что отец меня бросил. А когда наконец понял это, никак не мог понять — за что? Что я такого сделал, почему он ушел и больше никогда не придет? Сначала винил во всем себя, потом… В общем, когда мне было десять лет, он захотел наконец меня увидеть, но тут уж я сам наотрез отказался с ним встречаться.
— А его новая семья? У вас есть ведь, наверное, сводные братья или сестры?
— Есть. И сестра, и брат. Но, честно говоря, я их увидел только на отцовских похоронах. А его жена — та самая студенточка — сделала блестящую карьеру, теперь профессор, доктор наук. Тоже преподает в университете.
Видно было, что эти воспоминания не доставляют ему удовольствия, но Алена опять не сдержалась:
— Неужели за все время вы с отцом так и не виделись?
— Виделись… однажды. Это ведь он помог получить мне стажировку в Америке. Я хотел отказаться, но мама настояла.
— Вы так и не простили его? — осторожно спросила Алена.
Володя горько усмехнулся:
— Такие вещи не прощают. Если ты женишься, ты берешь на себя громадную ответственность за жену и еще большую — за ребенка. Они должны тебе полностью доверять. А предавать тех, кто тебе доверился, — последнее дело.
— Но он полюбил, — тихо сказала Алена. — А любовь, знаете, многое искупает.
— Но не предательство.
Складки у Володиного рта обозначились еще резче, лоб прорезала глубокая поперечная морщина. Кажется, мысленно он снова вернулся в то далекое время, когда чувствовал себя брошенным мальчиком. Алене стало его нестерпимо жалко, захотелось прижаться губами к этому упрямому лбу, привлечь к себе, гладить по темным жестким волосам… С трудом подавив вдруг вспыхнувшее желание, она спросила:
— Вы любите Шварца?
— Какого?
— Драматурга, Евгения Шварца.
Он недоумевающе посмотрел на нее:
— Люблю.
— Помните, у него в пьесе «Обыкновенное чудо», когда Волшебник говорит Медведю, что такое любовь?
В его взгляде, кроме недоумения, появился интерес:
— Ну, напомните.
Медленно произнося слова, Алена процитировала:
— «Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад из любви к истине…»
Володя усмехнулся:
— Так нравится, что наизусть выучили?
Алена провела по лицу рукой:
— Когда-то, во времена туманной юности, в десятом классе, я решила стать актрисой, вот и приготовила этот монолог, чтобы прочитать на творческом конкурсе.
— Прочитали?
Алена рассмеялась:
— Нет. Вовремя поняла, что у меня нет таланта, и поступила на журфак.
Володя пристально посмотрел на нее:
— А зря. Если бы комиссия вас сейчас слышала, вы бы точно прошли конкурс.
Она покачала головой:
— Не надо иронизировать. Лучше признайтесь, помните это место?
— Ну, помню.
— А помните, как там дальше?
Володя опять скривил рот в упрямой усмешке:
— Этот фильм столько раз показывали по телевидению, что, представьте, помню. Медведь отвечает, что он от этой девушки благоразумно отказался.
— А волшебник сказал ему на это: «Великолепный поступок! Знаешь ли ты, что всего только раз в жизни выпадает влюбленным день, когда у них все получается. И ты прозевал свое счастье. Больше я не буду тебе помогать. Наоборот, мешать тебе начну…»
Он перебил ее:
— Нет, вы все-таки великолепно читаете!
— Не надо все сводить к шутке. — Алена даже немного рассердилась. — А что, если ваш отец действительно полюбил так, как любят раз в жизни? За любовь надо платить, и цена иногда бывает неимоверно высокой. Может быть, и жизнью. Но настоящая любовь стоит того.
Он посмотрел на нее в упор — от этого взгляда Алена почувствовала, как ее окатила горячая волна.
— Своей жизнью — да. Но не жизнью собственного ребенка, — он одним глотком допил коктейль. — Заказать Вам что-нибудь еще?
Алена поняла, что разговор стал его тяготить.
— Не стоит, — отказалась она, отставляя свой бокал. — Мы чудесно посидели, теперь можно и разойтись по номерам.
Он будто хотел еще что-то сказать, но передумал и неожиданно согласился:
— Что ж, пойдемте.
Он помог ей встать из-за стола, взял под локоть и повел из бара через холл к дверям лифтов.