— Именно поэтому я здесь. Но сначала… — Элеонора Иосифовна щелкнула замочком сумочки из крокодиловой кожи и достала объемистый конверт, — сначала я должна показать вам вот это. Как это ни прискорбно, но я считаю, что вы должны знать.
Катя с доверчивым любопытством взяла конверт из рук Аникеевой. Там были фотографии… Много фотографий: ее Володя и та самая черненькая журналистка, которая ездила с ним во Францию… Глянцевые бумажки посыпались из Катиных рук на постель и на пол. Элеонора Иосифовна наблюдала за Катей с жалостливой улыбкой.
— Зачем… Зачем вы это сделали? — помертвевшими губами спросила Катя. — Зачем?
— Вы должны были это узнать. Поверьте, я вам очень сочувствую и понимаю вас, как женщина женщину. Вас страшно, безумно оскорбили, обманули. Над вами посмеялись. И, — Элеонора Иосифовна значительно понизила голос, — я могу подсказать вам, как постоять за себя. Вы ведь этого, полагаю, так не оставите?
Катя ничего не ответила. Она вообще плохо понимала, что ей говорит эта женщина.
— Катенька, деточка, — тон у Аникеевой снова сделался приторно-сладким, — откажитесь от своих показаний. Вы просто упали. Упали и ударились, а в квартире никого постороннего не было. И ничего не пропадало.
— Как это?
Элеонора Иосифовна значительно подняла вверх пальчик с наманикюренным острым ноготком:
— Очень просто. Вы одним выстрелом убиваете сразу двух зайцев. Во-первых, становитесь независимой. Поверьте, что той суммы денег, которую вы получите от нас… м-мм… скажем так, в благодарность, вам о-очень надолго хватит. А во-вторых, разве вам не хочется отомстить? Ведь Владимир вас обманывал, нагло, подло обманывал! И когда! — когда вы ждали от него ребенка! Такое поведение требует сурового наказания. И, поверьте, на вашем месте я бы этого так не оставила.
Катя молчала, склонив голову.
Элеонора Иосифовна выждала несколько минут, а затем продолжила:
— Подумайте: вы получаете развод и становитесь богатой и свободной. А он лишается всего — вас, репутации, фирмы, и… ну да, и денег.
Катя наконец подняла глаза. Под ее взглядом даже бывалая Элеонора Иосифовна слегка смутилась.
— Но я этого не хочу! — гневно сказала Катя. — Я совсем не хочу того, что вы мне предлагаете! И, по-моему… Будет лучше, если вы сейчас уйдете. Прямо сейчас, не задерживаясь.
Элеонора Иосифовна поднялась и смерила Катю презрительным взглядом:
— Что ж, этого следовало ожидать. Вы, дорогая моя, особа абсолютно бесхарактерная. О вас можно ноги вытирать.
— Мой характер, — сдержанно сказала Катя, — это моя проблема. До свидания, вернее, прощайте. Надеюсь, что больше я вас никогда не увижу.
— Взаимно.
Элеонора Иосифовна величаво направилась к двери. С порога она, правда, обернулась:
— Предупреждаю: в ваших интересах, чтобы этот разговор остался между нами. Вы все равно ничего не докажете.
С силой хлопнула дверь — светская дама не удержалась-таки от приступа плебейского гнева!
Она откинулась на подушку и попыталась осмыслить услышанное. Итак, Володя ее не любит, не любит… При этой мысли из Катиных глаз хлынули долго сдерживаемые слезы.
То, что произошло, то, о чем она услышала, — непоправимо, разорванную нить не соединишь. Все равно останется узелок, и он будет натирать до тех пор, пока не превратится в громадный нарыв. Та женщина! По какому праву она отняла у Кати ее единственное достояние? Да разве она знает, как Володя с ней играл, когда они были еще детьми, как учил ее английскому и играть в теннис, как он о ней заботился после того, как мама умерла…
Воспоминания были такими живыми, что она зажала рот ладонью, чтобы не застонать. До сих пор она думала, что не знает, что такое одиночество. На самом деле она давно уже одна, совсем одна… Потому что жить бок о бок с физическим телом человека совсем не то же самое, что владеть его душой. А одиночество исчезает только при сближении душ. Катя же одна, совсем одна. Какой холод, какая пустота, без конца и без края. Она все, всю свою жизнь поставила на одну карту, и карта эта бита. Ее бал окончен.
Одно ясно — оставаться Володиной женой она не сможет.
Прошел вечер, ночь, утро, — лучше не становилось. Катя со страхом ожидала часа посещений, когда Володя придет ее навестить. Какими глазами он будет смотреть на нее? А она сама?
Мысль, которая пришла в минуту отчаяния, сейчас утвердилась и окрепла. Оставаться Володиной женой и жить, как будто ничего не произошло, она не сможет, не сможет…
И вдруг Катя осознала, насколько она изменилась за последние месяцы. Если бы то, что случилось, произошло несколькими месяцами раньше, мысль о разводе ей бы и в голову не пришла. Она бы правдами и неправдами цеплялась за мужа, в нем была вся ее жизнь. А теперь… Что ж, она попробует жить без него. Может быть, у нее это получится.