Он смежил веки, откинувшись в кресле, но, когда открыл глаза, за окнами уже ярко светило солнце. Прошло уже несколько часов, свечи догорели и погасли сами собой. В комнате было душно. Пахло воском и выдохшимся бренди из недопитого Джулианом бокала.
Серена по-прежнему спала неспокойно. Простыни и подушки превратились в бесформенный, влажный от пота комок. Джулиан с трудом расправил тело. Все его мышцы затекли от неудобной позы в кресле во время сна.
Он подошел к ней, нежно коснулся ее щеки. Ее пальцы, неожиданно сильные, как это бывает у больных в горячке, оттолкнули его руку. Громкий вопль потряс стены комнаты.
Применив силу, он утихомирил ее бешеный порыв.
— Мне снилось… — прошептала Серена и смолкла.
— Что?
— Что ты ненавидишь меня… что ты — чудовище… И я ненавижу тебя… — у нее перехватило дыхание, и он испугался. Неужели ненависть сжигает ее изнутри? Его рука скользнула по ее нежной груди и задержалась там, где бешено колотилось сердце Серены. Его ладонь чувствовала эти удары. Когда они стали все реже, его охватил страх. Он не был врачом, у него не было под рукой никаких целебных средств… Он наклонился и прижал свои губы к ее запекшимся губам. Он только хотел, чтобы прекратились ее крики и тишина воцарилась в комнате.
Наградой ему был едва слышный шепот Серены:
— Ляг рядом и согрей меня… Мне холодно. Он выполнил ее просьбу. Они укрылись одним одеялом. Она подогнула ноги, свернулась в маленький комочек, влилась в каждую выемку его тела и уснула.
Он не смел потревожить ее сон. Дыхание Серены выровнялось. Она доверчиво, как маленький ребенок, прижималась к нему.
Ее разбудил шорох раздвигаемых занавесок. Полуденное солнце слепило глаза. Несколько мгновений она еще находилась между сном и явью, пытаясь осознать, где находится. Все вокруг — комната, мебель — было ей незнакомо. Туман, который застилал ее взор, не рассеивался, а, наоборот, становился все более густым и пугающим. Крик ужаса вырвался из ее пересохшего рта.
В ответ она услышала слова, произнесенные спокойным, ничего не выражающим тоном:
— Я принесла вам завтрак, миссис Рэйнор. Мягкий деревенский акцент говорившей женщины поверг Серену в панику. Она, столичная жительница, едва поняла смысл произнесенной женщиной простой фразы. «Неужели я сошла с ума и уже не понимаю родной язык?»— подумала Серена. Превозмогая боль, которую ей причиняло каждое движение, она поднялась на подушках. Остроносенькая, улыбчивая пожилая дама хлопотала в комнате, собираясь накормить больную. Она была одета в строгое коричневое платье с Кружевным воротничком, скрывающим всю шею до подбородка. Ее доброжелательные, но быстро бегающие глазки напоминали глаза курицы, беспокоящейся о своих цыплятах.
— Я миссис Форест, моя дорогая. Я экономка. Единственным человеком, кто мог бы спасти Серену от этих странных видений, был Джулиан. Он был единственным мостиком, по которому можно было вернуться в реальность.
— Джулиан! — громко позвала Серена, вкладывая в этот зов все оставшиеся у нее силы.
От ее неожиданного возгласа экономка испуганно вздрогнула, но не выпустила поднос с завтраком из рук. Несколько мгновений ей понадобилось, чтобы вернуть себе самообладание.
— Майор внизу… совещается с доктором. Они придут вас обследовать, милая, через пару минут. Уж постарайтесь порадовать их и скушайте завтрак, чтобы выглядеть здоровой. И обязательно умойтесь, чтобы ваше личико похорошело…
«Что за мерзкие малопонятные слова произносит эта женщина? Откуда такой чудовищный акцент? Где я?» — удивилась Серена.
Она с трудом встала на ноги. Стены закачались, потолок вот-вот обрушится на голову.
— Со мной что-то не в порядке? — спросила она.
— Вы попали в беду, миссис. С кем такого не случается? — ушла от прямого ответа экономка.
Серена напрягла всю свою волю. Качание стен и потолка прекратилось. Она выпрямилась во весь рост.
— Немедленно позовите сюда моего мужа! — приказала она.
Улыбка экономки была лукавой и какой-то двусмысленной.
— Разве вы готовы встретить вашего супруга подобающим образом?
— Готова, — подтвердила Серена резко, как будто ударила мечом. — Помогите мне одеться… подобающим образом, — съязвила она, но ирония не была в должной степени оценена экономкой.
Пожилая леди послушно помогла Серене напялить платье и неумелыми взмахами кое-как расчесала гребнем ее слипшиеся волосы.
Серена встретила Джулиана и доктора, сидя в кресле с чашкой горячего шоколада в руке. Она не стала смотреть на себя в зеркало. Ей казалось, что она выглядит вполне здоровой, и чувствовала себя готовой для решительного разговора. Но она решила не торопить события.
— Джулиан, — произнесла она с улыбкой, давшейся ей с большим трудом. — Я мало что помню…
Он прижал ее руку к губам, поцеловал, но не отпустил, а задержал ее пальцы в нежном пожатии.
— Не беспокойся, любимая. Доктор Амес считает, что это временная потеря памяти.
Серена взглянула на доктора. Его вид ничего не говорил ей и ничем не ободрил. Когда Джулиан собрался убрать свою руку, она судорожно вцепилась в нее. Джулиан был единственной ниточкой, связывающей Серену с ее прошлым.
Доктор Амес откашлялся и произнес:
— Такие несчастные случаи имеют обычно худшие последствия.
— Какие несчастные случаи? — встрепенулась Серена.
Доктор смутился. Он посмотрел на Джулиана в надежде, что тот найдет подходящее объяснение. У Джулиана был, конечно, готовый ответ на все вопросы.
— Карета опрокинулась… Ты ударилась головой.
— Ха-ха! — рассмеялась Серена, хотя это причинило ей нестерпимую боль. — Хорошенькое начало нашего медового месяца.
Доктор Амес торжествующе поднял палец вверх.
— Вот! Вы уже вспоминаете, что начался ваш медовый месяц. Дальше пойдет еще лучше. Вы вспомните все остальное. Может быть, вы уже вспомнили ваше имя.
— Вам это так важно?
— Раз доктор просит… — вмешался Джулиан, осветив лицо лучезарной улыбкой.
— Пожалуйста, — ответила ему Серена улыбкой не менее, как ей казалось, лучезарной и очаровательной. — Мое имя Виктория! Джулиан столько раз звал меня этим именем во время моего забытья, что я его затвердила. Теперь я Виктория Рэйнор.
Доктор был в восторге.
— Дальше! Вспоминайте дальше… У вас есть семья?
— Я сирота. Мой дом — театр, моя семья — труппа бродячих актеров, о которых я ничего не знаю и знать не хочу. Не правда ли, мой милый? — обратилась Серена к Джулиану.
Тот опустил глаза, как бы углубившись в разглядывание их сплетенных в пожатии рук.
— Актриса?! — доктор не мог скрыть своего изумления.
— Что вас так удивило, мистер Амес? — резко спросил Джулиан.
— Я ничему не удивляюсь. Я только хочу узнать, что еще помнит молодая леди, — поспешил ответить доктор.
— Больше я ничего не помню. Удовлетворитесь пока этим малым, — сказала Серена.
Джулиан предостерегающим жестом попросил врача больше не утомлять его супругу. Он обнял дрожащие плечи Серены.
— Память обязательно вернется к тебе, дорогая, — ободрил он свою молодую жену.
— Ваш супруг абсолютно прав, — доктор Амес расплылся в профессиональной жизнерадостной улыбке. — Через несколько дней, а может быть, даже часов, вы все вспомните. Только не напрягайте мозг, не ворошите прошлое, не думайте о будущем. Живите только настоящим, наслаждайтесь пребыванием в этом прекрасном доме, который принадлежит вашему мужу. Вдыхайте целебный воздух, займитесь немного садом — он замечателен, совершайте прогулки. И все будет в скором времени хорошо.
Все случилось именно так, как предсказал доктор.
Первое озарение пришло к ней уже на следующее утро, когда ей впервые позволили встать с постели. Джулиан провел ее по дому, построенному в стиле знаменитого архитектора Палладио. Мраморные полы, ионические колонны и лепные украшения в просторном холле были великолепны. Она замедлила шаг, ее взгляд скользнул по колоннам.
— Они напоминают мне о вашем игорном заведении, — глаза Серены изумленно расширились от пришедшей в голову мысли. — Вы ведь содержите игорный дом и этим зарабатываете на жизнь?