— Нет. Я его надежно спрятала, поскольку была уверена, что он еще потребуется в качестве вещественного доказательства.
— Тогда его кто-то украл. Кто, кроме вас, знал о вашем тайнике?
— Никто, — заявила Кортни, подавленная новой неприятностью. Когда же наконец прекратится этот кошмар!
Джеффри Таунсенд бросил на нее сочувственный взгляд.
— Я понимаю, что теперь все очень осложняется для вас, мисс Адамс.
Кортни уставилась на шефа полиции. Его поведение сбивало с толку. Когда все только началось, он не хотел заниматься этим делом. Почему такой внезапный поворот? Теперь, когда, вероятно, уже поздно.
Шеф попросил Кортни показать ему то место, где хранилось письмо. Она по-прежнему считала, что он не Коджак, но, по крайней мере, его реакция соответствовала тому, чего обычно ожидают от полицейского. Она повела его к письменному столу, все остальные последовали за ними. Она указала на стальной ящичек и села на софу. Михаэль сел рядом с ней на ручку дивана и обнял. Пока полицейский просматривал бумаги, Патрик стоял возле него, чтобы ничего не упустить.
Тревор пробормотал, что хотел бы убрать со стола. Кортни была рада, что он ушел. Его нервозность постепенно стала действовать на нее.
— Что-нибудь изменилось в комнате, когда вы сегодня вечером вернулись домой? — спросил шеф.
— Я ничего не заметила. Вы не могли бы снять отпечатки пальцев на ящичке?
— Я кого-нибудь пришлю попозже. Но не думаю, что это нам что-нибудь даст. Если вы заметите что-то или пропавшее письмо все же обнаружится, позвоните мне, пожалуйста.
— А что с кровью в машине? Вы отправили ее на обследование?
— Конечно. Результаты я получу завтра. Спокойной ночи. Не утруждайте себя, мисс Адамс. Я сам найду выход.
Патрик последовал за шефом полиции, а затем отправился на террасу, чтобы помочь Тревору.
Кортни опустилась рядом с Михаэлем. Она чувствовала, что разбита душой и телом. Оба погрузились в свои мысли. Какую роль играет Тревор? Просто роль старого друга? А какую роль играет Михаэль? Почему он держится так таинственно? Может быть, он знает больше, чем говорит. Она заставила себя отогнать неприятные мысли и заглянула в глубину глаз Михаэля. Там полыхало такое же пламя желания, которое сжигало ее саму.
Он провел пальцем по ее губам, а потом по нежной коже щеки. Это прикосновение сказало ей больше, чем тысяча слов. Кортни задрожала.
— Я хочу…
— Что?
— Я хотел бы, чтобы мы оказались вдвоем очень далеко отсюда.
Она кивнула.
— Это было бы чудесно. — Она взяла его руку и поцеловала каждый палец. — Я надеюсь, что скоро наши мечты осуществятся.
— Я в этом уверен, — его пальцы гладили ее каштановые локоны, а потом он поцеловал ее любовно и нежно. — Теперь я должен идти, — сказал он, превозмогая себя. — Ты не хотела бы на пару дней снять комнату в отеле?
— В этом нет необходимости. Ведь здесь находится Тревор.
Михаэль наморщил лоб, но ничего не сказал. Он встал, позвал Патрика и, уходя, пообещал Кортни, что обязательно еще позвонит.
Когда оба ушли, Кортни повернулась к Тревору. Он сидел на террасе и смотрел на море.
— Кортни, — произнес он нерешительно, и она тут же почувствовала, что он хотел сказать.
— Пожалуйста, Трев, не говори ничего, — попросила она.
— Почему я должен и дальше скрывать свои чувства к тебе. Мы можем быть честны друг перед другом.
— Трев, я всегда была честна с тобой. Ты мне приятен, но я не влюблена в тебя.
— Дай нам еще один шанс. Ты ведь знаешь, как долго я ждал, чтобы ты поняла наконец, что мы предназначены друг для друга.
Кортни грустно покачала головой. Ей было тяжело причинять Тревору боль.
— Мы с тобой друзья, но не более. Я всегда буду с радостью вспоминать прекрасное время, проведенное вместе, но я не люблю тебя. Ты всегда был для меня вторым братом, частью нашей семьи.
Он сжал губы, и она увидела боль в его глазах. Ей было очень жаль его, но он загнал ее в ловушку, и она должна была сказать ему правду, какой бы горькой та ни была. Она встала.
— У меня был длинный день, Трев. Теперь я пойду спать. Если придут полицейские, чтобы снять отпечатки пальцев, то впусти их, пожалуйста.
Она надеялась, что немедленно провалится в глубокий и целительный сон, но только лишь беспокойно металась по постели.
Когда пришла полиция, она еще не спала. Прошло еще какое-то время, и она услышала, как в ее комнату заглянул Тревор. Только во втором часу ночи она наконец заснула глубоким сном. Ее разбудил телефон.
— Прекрати искать брата, — угрожающе прохрипел чей-то голос. Человек говорил так тихо, что его едва можно было понять.
— Кто вы такой? Что вам надо?
— Я хочу, чтобы ты позабыла о своем брате. Он для тебя умер. Мертв! Поняла?
— Нет! — воскликнула она, протестуя, но звонивший уже повесил трубку.
Прошло несколько минут, и она услышала стук в дверь.
— Это я, Кортни, открой, пожалуйста.
Она вскочила с постели и открыла дверь. Тревор взглянул в ее заплаканное лицо и обнял ее.
— Что случилось, дорогая? Дурной сон?
— Звонил какой-то человек, — ответила она, дрожа. — Он сказал, что я должна прекратить поиски Джонатана.
— Кортни, мне неприятно спрашивать об этом, но это не мог быть Михаэль?
Страх уступит место ярости:
— Не будь смешным, Тревор. Ты говоришь это только потому, что знаешь, как я к нему отношусь.
— Но если ты меня спросишь, я скажу, что этот парень по самую макушку завяз в этом деле.
— Но я тебя не спрашиваю, потому что ты совершенно не объективен во всем, что касается Михаэля. А теперь оставь меня одну.
Кортни не могла больше уснуть. Мысли кружились в ее голове. Джонатан, Михаэль, Тревор. Около четырех часов утра она услышала тихий голос и настороженно прислушалась. Бесспорно, это Тревор говорил по телефону. Она ненавидела себя за это, но все же осторожно подняла трубку.
— …подотрись, ты, дерьмо…
Тревор явно говорил с человеком, который угрожал ей по телефону. Когда Кортни осознала, что это значит, ей стало дурно. Тревор знал звонившего. А что ему еще известно? Не может быть, чтобы милый Тревор, который всегда был ее защитником, который только что объяснялся ей в любви, был замешан в этом деле. Этого она никогда в жизни не могла бы себе представить. Эта мысль потрясла ее.
9
На следующее утро Тревор исчез. Кортни обыскала весь берег. Нигде не было видно и следа. По большому счету она была довольна его исчезновением и тем, что ей не пришлось объясняться с ним по поводу ночного телефонного разговора.
Она приготовила крепкий кофе и только хотела выйти на террасу, чтобы с помощью рисования снять внутреннее напряжение, как услышала звон дверного колокольчика. Перед ней стоял совершенно изможденный Джеффри Таунсенд. По-видимому, он наконец начал воспринимать это дело очень серьезно.
— Надеюсь, я вас не разбудил.
— Нет, нет. Входите, пожалуйста. Хотите чашечку кофе?
— Охотно, если это не слишком вас затруднит. Мне кажется, что в предыдущую ночь вы не очень много спали, мисс Адамс, — заметил он, когда она вошла с кофе в гостиную, где он стоял у письменного стола.
— Это что, особая форма вежливости, которая позволяет вам сказать мне, как я ужасно выгляжу?
— Вообще-то, нет. Но у меня самого была бессонная ночь. Это дело куда сложнее, чем я представлял себе вначале.
Кортни ощутила почти детское удовлетворение. Но подавила в себе желание уколоть его и только спросила:
— Вы что-нибудь обнаружили?
— Мы обнаружили на ящичке множество отпечатков, которые нам не удалось идентифицировать. Как вы считаете, сможем мы уговорить мистера О'Мира и мистера Мак-Найта дать нам отпечатки своих пальцев?
— Понятия не имею, — вздохнула Кортни. — Ни того ни другого здесь нет.
И, глубоко вздохнув, спросила:
— А что показало исследование крови в машине?
— С уверенностью можно сказать, что это не кровь вашего брата. Может быть, это кровь Кена, кельнера.