Старая леди фыркнула в ответ, но ей было тоже очень приятно.
После этого был традиционный праздничный ужин с индейкой со всевозможными гарнирами, за ней подали сливовый пудинг, плавающий в бренди.
Так странно было сидеть рядом с Элтоном, за красивым праздничным столом, в уютной комнате, где все указывало на достаток. Она смотрела, как он ест ложкой пудинг со сметаной. Сейчас это был обычный человек. Если не знать, кто он, то можно подумать, что это простой служащий, с весьма средним достатком Может быть, в этом случае у нее был бы шанс. Ерунда, глупо думать о том, чего никогда не произойдет.
— Я так рад, что ты надела его. — Элтон прервал размышления. Она подняла глаза. — Кулон, — продолжал он, — он так идет тебе.
— Очень красивый, — говоря это, она заставила себя улыбнуться.
Он закивал ей в ответ Взгляд его необычных, сейчас бирюзовых глаз вновь был мягким и теплым.
— Он красив по-своему, но я все же предпочитаю живую красоту. Твою, например.
Элтон уже не улыбался. Сандра чувствовала странную близость. Она возникла, как бы сама собой.
— Спасибо, что ты приехала сюда, Сани. — Это ласкательное имя он произнес с особым чувством. — С тобой было так хорошо.
— Хорошо? — Она резко рассмеялась. Она, ужасно, боялась опять попасть под его обаяние, еще раз, пережить невыносимое чувство смущения, которое она испытывала, находясь рядом с ним. — Мне показалось, что я для тебя кошмар и сущее наказание.
— Да что ты? — Он спокойно улыбнулся, увидев вызов на ее лице. — Может быть, в моей жизни, как раз, и не хватает этой маленькой неприятности.
Элтон явно шел на мировую, и это настораживало. Это было слишком… соблазнительно.
— Да…
Ей хотелось удивить его, может быть поразить какой-нибудь остроумной фразой, но она не нашлась, что ответить.
Элтон поднялся. Она сидела, боясь пошевелиться, и едва дыша.
Резкий телефонный звонок прервал наступившую тишину. Тягостное состояние ожидания и неопределенности для Сандры рассыпалось на тысячу маленьких кусочков и исчезало.
— Мистер Дайв! — в дверях появилась Марта. Элтон был вынужден опять сесть на стул. На его лице было написано раздражение.
— Это миссис Речел. Она спрашивает, на какой час назначена завтрашняя вечеринка.
— Речел?! — Он бросил на бедную Марту такой взгляд, как будто она была виновата в том, что телефон зазвонил не вовремя.
— Время то же, что было в прошлом и позапрошлом году. Что она вдруг решила спрашивать?
— Боюсь, нужно, чтобы вы сами ей это подтвердили, — извиняющимся тоном ответила служанка.
Элтон злобно засопел.
— Скажи ей, что я ем, — холодно сказал он, не обращая внимания на свою пустую тарелку.
Марта поспешила уйти.
— Вечеринка? — Сердце Сандры вновь учащенно забилось.
— Господи! Разве я не говорил тебе? — ответил он, слегка раздосадовано. — Я собирался. Давным-давно, Софи установила традицию, что вся округа собирается здесь, вечером, первого дня Рождества. К сожалению, сегодня не исключение. — Сандра понимающе приподняла брови. — Но мы сбежим отсюда, — помолчав, заметил Элтон.
Он потянулся, размял плечи и, потирая руки, таинственно сказал.
— Я слышал, что одно из больших озер недалеко отсюда замерзло, и там сделали каток. Так что у нас есть выбор, или остаемся и смотрим телевизор, или едем туда. Что больше нравится.
Она поймала его пытливый, напряженный взгляд, но, в следующую секунду, лицо его приняло опять равнодушное выражение.
— Я бы хотела посмотреть, как катаются, — с готовностью сказала она, — ведь я не умею держаться на коньках.
— Неважно, я научу, — неожиданная мягкость его голоса, заставила вспыхнуть ее лицо. — У нас где-то валяются несколько пар коньков. Уверен, мы сможем подобрать пару для тебя.
Через десять минут они уже сидели в машине, а коньки лежали на заднем сиденье.
Снег прекратился, но небо оставалось затянутым тяжелыми облаками, и было холодно, как на северном полюсе.
Когда они добрались до озера, у Сандры появилось странное чувство, что она попала во времена королевы Виктории. Лед пестрел разноцветными фигурами катающихся людей. Все они были закутаны с головы до ног. На женщинах длинные юбки, на мужчинах теплые штаны. Тут же продавали жареные каштаны. А вокруг лежал белый, белый снег.
Даже воздух одурманивал, и Сандра вдруг решила, пусть это будет ее вечер. Она не хочет думать о том, что будет, или о том, что было. Но вот он, этот красивый, высокий человек рядом с ней, и больше ничего не надо. Пусть это один сладкий миг, но она хочет наслаждаться им.
Девушка была прирожденным конькобежцем. Элтон обнял ее за талию, она оперлась о его руку, и оба заскользили по льду. С каждым кругом она чувствовала себя все более и более уверенно и через полчаса уже пыталась кататься без поддержки.
Небо очистилось, заходившее солнце бросало мягкие розовые лучи на пруд. Решив отдохнуть, они покинули круг, чтобы поесть горячих каштанов, погреть руки у жаровни и поболтать с другими людьми, стоявшими рядом.
Сандра, уже не первый раз, замечала взгляды, которые женщины бросали на ее кавалера, однако Элтон не сводил с нее своих внимательных глаз, и, когда одна из девушек, видимо, больше других, желавшая пообщаться с ее спутником, предложила, на время, поменяться партнерами, тот твердо ответил «нет», объяснив, что его подруга впервые на льду, и он не доверит ее кому-либо другому.
Но, как ни лестно было чувствовать его заботу, чутье подсказывало Сандре, что нужно быть настороже. Возможно, это лишь новое лицо Элтона Дайва, и не больше.
— Мне показалось, что ты не прочь был бы покататься с вон той рыженькой, — как бы невзначай, заметила она, когда они вернулись на лед.
— Почему?
Он прищурил глаза на холодном ветру.
— Почему? — Этот простой вопрос вернул ее на землю. — Ну… — Она задумалась на минуту. — Да потому, что она очень хорошо катается, — в голосе ее слышался вызов.
— О, да, да, она хорошо катается, но я все же предпочитаю спотыкаться с тобой.
Насмешка в его глазах заставила ее переменить тему. Между тем Элтон показывал ей, как надо кружиться и делать перебежки в стороны, смеясь над тем, что, несмотря на все усилия удержаться на льду, оба уже не раз, потеряв равновесие, падали.
— Отлично, получается, — смеялся он, помогая в очередной раз подняться, стряхивая снег с ее куртки и плотнее завязывая ей шарф.
Она все это замечала, и маленькие знаки внимания отзывались в ней щемящей болью, вновь и вновь оживляя мечты, которые она пыталась забыть.
Его трогательная забота соблазняла больше, чем открытое проявление нежных чувств.
— Ты очень сложный человек, Эл. Я права? — Она мягко сопротивлялась его попыткам вернуть ее обратно на лед. — Мне хотелось бы узнать, в какой момент ты бываешь настоящим.
Он с удивлением поглядел на нее.
— Дело в том, что ты видишь меня таким, каким хочешь видеть.
— Я тебе не верю. — Она смотрела прямо ему в глаза. — Я слышала, что ты бываешь безжалостен, когда дело касается бизнеса, и я видела тебя в свете. Не забывай. Все это не увязывается с… — Она замолчала, не будучи уверенной, стоит ли продолжать.
— С образом доброго семьянина? — закончил он, поняв ее мысль. — Я думал, у тебя больше здравого смысла, Сани. По-твоему, я должен целоваться с партнером во время деловых переговоров. Это совсем другая, и порой, весьма, суровая сторона моей жизни. Что же касается светского общества, то личина там, просто, необходима. И время от времени я надеваю ее. Все очень просто.
— А как же женщины? Ты дурачишь их так же, как всех остальных?
— У меня складывается впечатление, что ты отказываешься понимать меня.
Он вытащил ее из толпы на ледяном поле и отвел в более спокойное место.
— Если ты хочешь спросить, были ли у меня женщины, то да, были. Но в прошлом. Каждая из них что-то значила для меня, но ни разу я не испытывал безумной любви, как мне кажется. Кто они, где и как это происходило — это вопросы, на которые я не отвечал и не отвечаю. И я не собираюсь отчитываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. — Он пристально посмотрел на нее. — Я нормальный человек, с нормальными человеческими потребностями. Я, конечно, не монах, но то, что пишут про меня в газетах, какая-то чушь, ерунда. А если бы хоть пятьдесят процентов в этих альковных статьях было правдой, то я, наверное, уже умер бы от физического истощения! И уверяю тебя, что я не всем показываю, какой я есть на самом деле. А ты разве поступаешь по-другому? Да любой человек поступает так же. В течение всей жизни, лишь очень немногим, мы позволяем заглядывать внутрь себя.