Виски надменно серебря.
Теперь безмолвие отрадно:
Не май, а всхлипы ноября.
Мы исчезаем постепенно,
Стирает время-ластик нас:
В прошедшем щегольски, отменно
Смотрелись в профиль и анфас –
Сейчас лоснимся и потёрты,
Из глаз исчез лукавый блеск.
Привыкли прозябать в комфорте
И видеть в юности гротеск.
Угасание
Лицо ко всему безучастно,
Угрюмость во взгляде сквозит.
Течение мыслей ненастно,
Потерян былой аппетит.
Друзья угасают смиренно,
Когда наступает их час.
Любовь умирает мгновенно,
Циничными делая нас.
Привычны лишенья, утраты,
В инфарктовых шрамах душа.
Солидней в аптеках затраты,
Чтоб жить в тишине, не греша.
Усталость
Усталость чугунною цепью сковала,
Липучи объятья дивана.
Засалены бурных страстей покрывала,
Аптекой воняет нирвана.
Весенней капелью срываются годы,
Стремительны десятилетья.
Не помнятся чётко партнёры и моды,
В беседах царят междометья.
Далёко начало, пусты арсеналы.
Стихает дыхание жизни.
Бессильно плетёмся, забыв про анналы,
К помпезной бессмысленной тризне.
Блеск и нищета олигарха
Есть в активах Василия замки,
Виноградники, яхты, дворцы.
Посещают его куртизанки,
Депутаты, министры-глупцы.
Обожает он блеск бриллиантов,
Шум богемы, имперский размах,
За окном бой кремлёвских курантов,
Окружения зависть в глазах.
Но бывает пора передышки –
Архаичной, с прохладой речной.
Уезжает тогда Вася в Мышкин,
Будто парень рабочий простой.
Навещает разбитый домишко,
Где скрестились былые пути.
Здесь компьютера, видео, книжки
Пожелаешь – не сможешь найти.
Принимает он быт закоснелый,
Поклоняется тихим церквям,
Безмятежным погостам замшелым,
Покосившимся тёмным крестам.
Дни проходят неспешно и вязко
Средь щербатых старинных оград.
Город, словно щемящая сказка,
Возвращает оставленный клад.
Перекошены ставни резные,
Шаток стол, проржавела кровать,
Чудом держатся стены родные.
Впору выпить и горько рыдать.
Душу трогают ветхий штакетник,
Палисадник, пожухлый бурьян,
На берёзе забытый скворечник
И фасад – на изъяне изъян.
Снова роскошь, помпезность, рулетка,
Лимузины, огни казино.
В телефоне о встрече заметка,
Безотрадное фото одно:
Дом кривой, лавка возле ограды,
Мутных окон обиженный взгляд:
«Что недолго гостил? Были рады…
Возвращайся, родимый, назад».
Стали чужими
Исчезли следы скоротечных романов,
Пропал аромат беззаботных интрижек.
Грустим в окружении самообманов,
Внимаем героям потрёпанных книжек.
На празднике жизни давно мы чужие,
Нам мало осталось, и много не надо.
Померкли мечты и свершенья благие,
Пиров залихватских промчалась бравада.
Мы вянем. Пигментные пятна – отметки:
Впустую загублены лучшие годы.
Судьба уподобилась подлой рулетке –
Всечасно «зеро» и сплошные невзгоды.
Фаталист
Ещё один прожитый год
Дождался в финале покрова.
Снег медленно, тихо идёт.
О жизни я думаю снова.
Случится опять снегопад,
Капель пробудится весною.
Впервые я искренне рад,
Что планов серьёзных не строю:
В коварных силках суеты
Мы – странные жалкие птицы, –
Мечтая достичь высоты,
Привыкли по клеткам ютиться.
Напрасно бороться с судьбой,
Предписаны взлёты, паденья…
Пришёл долгожданный покой –
Мои бесполезны раденья.
Влюблённый маньяк
Ступать буду тихо я рядом,
Украдкой скользить за спиной,
Разыскивать пристальным взглядом,
Крадучись идти за тобой,
Впотьмах караулить упорно
В подъезде, у входа в метро,
Вжав голову в плечи притворно,
Во мгле улыбаясь хитро.
Со мной ты рассталась весною,
Весьма возбудив аппетит.
Амбиции жалят змеёю:
«Симпатий верни профицит!»
Твоя мне известна дорога.
Наклеив усы и парик,
Я стану следить от порога,
Боясь потерять хоть на миг,
Снимать из машины соседней,
Преследовать в сонме людей.
Ты жертвою станешь последней
Любви безответной моей.
Реновация
Хилый рассвет смял ночи покрывало,
В сотах домов вспыхнул лампочек свет.
Город от дрём пробуждался устало,