— Привет. Загоревшие, отдохнувшие, — говорит он. — Накупались на год вперед, да?
— Дааа, — кричит Гор.
— Я бы там жить остался, — бурчит Арсен.
— Он очень не хотел уезжать, — поясняю, гладя сына по волосам.
В отличии от Гора, который рвался к Давиду, Арсен настолько был захвачен морем, что ему кажется, даже я не нужна была. Он в воде часами сидел и сидел бы еще столько же, если бы губы не начинали синеть.
— Зимой можно заграницу слетать, — подмигивает ему Давид и берет за руку, чтобы повести на выход.
— Так, на выходных жду вас с ночевкой, — говорит папа мальчикам перед тем, как мы садимся в машину.
— Приедем, — уверенно кивает Арсен.
Гор соглашаться не торопится, не отрывая рук от шеи Давида. Слишком ему его не хватало. Порой до слез. Приходилось звонить по видеозвонку, чтобы они поговорили.
Его связь с Давидом очень сильна. Я даже удивлена, что он так долго без него продержался. Если бы не море, точно не выдержал бы.
— Ладно, увидимся, — поцеловав родителей, усаживаю сыновей в детские сиденья, а сама сажусь впереди.
По дороге домой мальчишки засыпают Давида рассказами о том, как катались на водных горках, гуляли в парке аттракционов, расположенном на набережной и насобирали целый пакет ракушек, с которыми будут делать аквариум.
Давид посмеивается, что-то спрашивает. Я же замечаю, что он за это время изменился. Немного похудел, но при этом будто подкачался.
Мышцы на плечах стали выразительнее, шея немного шире.
— Ты ходишь в спортивный зал? — спрашиваю, когда мы приезжаем и поднимаемся на лифте.
— Да. Появилось немного свободного времени, подумал почему бы не заняться.
— Здорово. Меня Лена тоже всё зовёт на утренние пробежки, а я никак не решусь.
— Попробуй, это полезно. Может, понравится даже.
— Может, ты и прав. Правда, на следующей неделе уже учеба начинается, вряд ли буду успевать.
— Бегать можно и вечером. Было бы желание.
Пропустив нас вперед, Давид выходит из лифта последний, и мы входим в квартиру.
Первое, что я ощущаю — застоявшийся воздух, как будто помещение не проветривалось очень давно.
Наперебой тараторя, мальчишки разуваются и бегут в свою комнату. Я тоже снимаю обувь.
На тумбочке около входа кроме моих ключей больше ничего нет, хотя это странно. Обычно здесь стоит парфюм Давида, лежит какая-то мелочевка в виде ключей от машины или чеков из магазина.
На обувной полке только мои босоножки и детские кроссовки.
Что-то не вписывается в привычную картину, а что — я пока не могу сообразить.
— Я открою окно, душно, — пройдя на кухню, распахиваю настежь створки, а сама осматриваюсь по сторонам.
Столы идеально чистые, посуды в сушилке рядом с мойкой нет. Даже чашка, которую Давид обычно оставляет после кофе, отсутствует…
Муж проходит по коридору в детскую, а я, ведомая каким-то внутренним чутьем, ступаю следом.
Пульс ускоряется, хотя я еще ни в чем не уверена. Окидываю взглядом убранный зал и застываю. На спинке стула нет привычно оставленных вещей, поверхности тумбочек пустые.
На негнущихся ногах подхожу к шкафу. Пальцы мелко дрожат, но я все равно отодвигаю дверцу….
Обмираю.
Вещей Давида нет…
— Я съехал, — звучит спокойно со стороны входа.
Перевожу на Давида взгляд и чувствую, как в груди простреливает. От ужаса начинают леденеть конечности.
— Присядь, Ани, — кивнув мне на диван, он берет меня за локоть и заставляет сесть на край.
Мне кажется, я попадаю в какую-то прострацию. Внутренне немею, словно под действием седативных. Хотя сердце при этом начинает качать кровь в ускоренном режиме.
— Почему? — спрашиваю тихо, на громче сейчас не способна.
— Потому что так правильно, — садится он рядом.
— Ты не хочешь больше жить с нами?
— Ани, давай смотреть трезво на вещи. Мы не живём нормально уже довольно давно. Разницы в том, буду я жить здесь, или в другом месте — практически нет.
Не живём… это правда… но он был рядом… я знала, что Давид так или иначе приедет домой, а теперь?
Утыкаюсь глазами в собственные ладони. Холод охватывает клетки.
— Ты нашел себе кого-то?
Усталый выдох.
— Нет. Но даже если бы и нашел, что от этого?
Что от этого?
Это больно…. Очень. Хоть и не настолько неожиданно, как в прошлый раз. Думала ли я о том, что у Давида может кто-то быть? Да, часто. Он здоровый мужчина со своими желаниями и потребностями. А если их не удовлетворяла я, значит это делал кто-то другой.
Но он ведь все-равно приходил домой. Не уходил. А значит, это было несерьезно, если вообще было.