На глаза таки набегают слезы, от происходящего деревенеют конечности.
— Поехали со мной сегодня, увидишь где я живу. Если что-то понадобится в любой момент сможешь приехать, и найти меня. Я не бросаю тебя, Ани. Просто буду жить в другом месте. Мы и так почти не виделись последнее время, для тебя мало что изменится.
Звучит категорично. Он давно все решил и моего мнения не спрашивает.
Внутренне дрожу.
— Я не хочу сегодня… ехать… Можно потом?
— Конечно. Тогда я возьму мальчиков, если ты не против. Периодически буду их забирать к себе, чтобы у тебя было время на себя.
«К себе…»
— А родители? Мы что им скажем?
— Ты ничего не обязана объяснять, если боишься. Они у нас довольно редко бывают.
— Но мальчики могут проболтаться.
— Скажешь, как есть. Что у меня есть квартира рядом с рестораном.
Киваю, пытаясь уложить в голове информацию. Горло только спазмом сводит, но я не плачу… НЕ ПЛАЧУ! Держусь…
— Я купил продукты, всё в холодильнике, на случай, если решишь что-то приготовить.
— Спасибо, — заторможено шевелю губами.
— Тогда я беру пацанов, и мы погнали.
— Ладно…
Вижу, как Давид встаёт и направляется к двери, а потом оборачивается.
— Ани, — зовёт и ждет, пока я не подниму плывущий взгляд. — Всё в порядке. Изменилось только то, что я буду ночевать в другом месте.
На автомате киваю и слышу, как он собирает мальчиков.
Словно находясь в вакууме, выхожу в коридор, наблюдаю как они обуваются, а потом уезжают.
Оставшись одна, потерянно оборачиваюсь. Тишина убивает. Она настолько громкая, что хочется зажать уши.
Плетусь в зал и обвожу стеклянным взглядом пространство…
Когда Давид приезжал, он спал здесь, на диване. Но большую часть времени эта комната использовалась как игровая для сыновей. Здесь больше места, чем в их спальне.
Сейчас тут все так, как я оставляла перед отъездом.
В углу на полу игрушки, на журнальном столике мои кулинарные журналы и детские карточки, в которые мы играем с Гором и Арсеном по вечерам.
На полке над телевизором наши семейные фотографии… Пожалуй, единственное, что указывает на то, что здесь жил Давид.
Обхватив себя руками, вдруг понимаю, что здесь и так почти ничего о нем не напоминает. Он провел здесь так мало времени, что даже не за что зацепиться. Ни любимой подушки, ни его часов, которые он всегда кладет на одно и то же место. А в этой квартире и «места» этого нет.
Здесь намного больше меня и мальчиков…
От Давида — ничего… Он словно в гости сюда приезжал.
Зажмуриваюсь, тяжело опускаясь на диван, и роняю лицо в ладони.
По щекам наконец стекают слезы.
Мы с мальчиками теперь будем жить сами?
Страх и тоска заполняет воздух. Пытаюсь представить, как теперь будет дальше и к своему ужасу обнаруживаю, что действительно практически ничего не изменится.
Я буду также приходить домой и учиться, пока мальчики будут в саду или с Катериной. По вечерам мы будем гулять на улице пока тепло или играть в настольные игры, а по выходным Давид будет забирать их на прогулки.
Сердце сжимается и стонет. Да, совместных ужинов теперь не станет, я не буду больше слышать его голос из зала, где он играл с сыновьями, когда приходил раньше. Правда было это настолько редко в последнее время, что они больше играли сами, чем с ним.
Вместе мы не выбирались никуда уже очень давно.
Озноб ложится на плечи и тянется к сердцу.
Пытаюсь понять от чего мне так плохо…
От того, что Давид съехал и возможно нашел себе кого-то, или от осознания того, что я не чувствую ожидаемого чувства одиночества и потери?
Эта мысль приводит в ужас… Начинаю дрожать и пытаться отыскать в себе то выбивающее почву из-под ног ощущение, которое свалилось на меня, когда я узнала о нем и Оле. Мне казалось, что я умру без мужа. Не выживу ни дня, задохнусь. Что мир остановился и уничтожил меня…
Слушаю, ищу…Но этого ощущения нет.
Мне очень страшно от новизны происходящего. Страшно, что узнают мама с отцом. Но остаться без Давида больше не страшно.
Кажется, я привыкла быть без него….
Сердце дергается и камнем летит в желудок.
Да не может такого быть!
Вскочив, начинаю суетиться и драить всю квартиру. От обилия мыслей до блеска натираю мебель, мою полы и забрасываю в стиральную машину привезенные из отпуска вещи. Готовлю ужин из продуктов, которые привез Давид, и только потом вспоминаю, что мальчики сегодня останутся у него.
Опустошение резко подкашивает ноги и вынуждает обессиленно сесть на стул.