После того рокового дня я запретила себе возвращаться в прошлое. Прошлое — это потери и боль. Это моменты, где я была самой счастливой и где пережила то, чего не пожелаю даже врагу.
Мы оба поставили точку, потому что выхода из всей ситуации не было. Ни Давид, ни я — мы бы не выжили там. Жалела ли я, что ушла? Нет… Это как пережить стихийное бедствие, а потом жалеть, что уехал с места, от которого остались руины. Нельзя жить на разрушенной земле, где масса трупов и горечи. Новый дом нужно строить только, переехав на новую землю. С нуля.
— Возьми, Оль, — Ко мне подходит Мариам и протягивает стаканчик с водой, — Ну и топят тут. Жарища.
— Чтобы невесты не замерзли, — кладёт ей руку на талию Демьян.
Они приехали вчера вечером, а сегодня Мариам помогала мне собираться.
— Спасибо, — взяв стакан, делаю несколько глотков и отставляю его на подоконник, — Мари… ты не говорила Давиду, что я выхожу замуж?
Я просила её не делать этого. Хотя и понимаю, что она и сама бы не сказала скорее всего, но мне бы не хотелось бередить и его рану тоже.
— А что? — взволнованно осматривается по сторонам.
— Да ничего… мне просто показалось, что я могла увидеть его.
— Где?
— На улице. Но я не уверена… Возможно, мне просто показалось.
Мариам с Демьяном переглядываются. В глазах подруги растерянность и нерешительность, как будто хочет мне что-то сказать, но не осмеливается.
А потом резко выдохнув, вдруг хватает мою руку.
— Оль… Ты просила не вспоминать о Давиде, и я не вспоминала. Давид требовал у меня молчать и ничего тебе не говорить, и я пообещала, что не сделаю этого. Но я так не могу, — виновато произносит, до боли сжимая мои пальцы, — Пожалуйста, прости меня за то, что я скажу, но ты имеешь право знать. Можешь злиться на меня. Ругать.
— Мари, в чем дело? — не понимаю я.
— Но если ты будешь знать, то ты выйдешь замуж, приняв решение, основанное на всех фактах.
— Мариам…
— Давид разводится. И да, ты могла видеть именно его, потому что он спрашивал адрес у Демьяна. Я если честно боялась его приезда, потому что когда он узнал о свадьбе, то… — она в ужасе прикрывает глаза, — Но видимо все же решил не подходить…
Смотрю на неё и не вижу. По телу судорога проходит и меня словно в черную дыру затаскивает невидимыми когтистыми лапами и спиралью закручивает в неё.
— Как разводится? — шепчу непослушными губами.
— Я не знаю, — всплескивает руками, — Но они с Ани всё решили как-то. И она не против. Как и почему я не понимаю. Он ведь сам с ней остался. А разговаривать с ним нет смысла — он всё держит в себе.
— Он не оставался «с ней», — внезапно говорит Демьян. — Он остался, чтобы в итоге развестись, будучи в нормальных отношениях, а тебя не втягивать в весь этот процесс и уберечь от дерьма, в котором он варился всё это время.
— Что? — переспрашивает Мари, — Как это?
Мы с Демьяном встречаемся взглядами. Он единственный, кто меня понимал всегда. Потому что сам пережил подобное с Мариам.
— Просто для информации… Они не живут вместе почти год, — произносит он, глядя мне в глаза, — Ани успешно учится, он открыл свой ресторан. И они уже подали на развод. Если ты захочешь он тебе подробнее расскажет почему и как. Но для него всегда существовала только ты, Оль. Не знаю значит ли это для тебя сейчас что-то.
В ушах шумит, мысли атакуют, и я не понимаю за какую ухватиться. Машинально накрываю горло ладонью, потому что становится еще душнее. Под пальцами разрывается яремная вена…
— Почему он не подошел? — плыву взглядом по Демьяну.
Он пожимает плечами.
— Ответ тебе известен… как никому здесь…
У меня пересыхает во рту и язык прилипает к небу. В горле застревает ком, а глаза застилают слезы…
— Вы следующие, — слышу на фоне, а потом между гостями протискивается Петя.
— Пойдем, — взяв меня за руку, отрывает от подоконника.
Встаю и прохожу мимо побледневшей Мариам.
Моё сердце обливается слезами…
Позади нас выстраиваются гости, мы подходим к открытой нараспашку двери в зал, и включаются первые аккорды музыки.
Петя сжимает мою руку, я опускаю взгляд на наши сплетенные пальцы, а потом поднимаю его и расфокусировано смотрю в улыбающиеся светло-серые глаза.
— Готова?
75 Давид
Откинув голову на подголовник, пытаюсь справиться с агонией.
Отыскиваю в себе способность функционировать, и только потом завожу двигатель и дергаю на себя рычаг переключения передач.
Обхватив подрагивающими пальцами руль, дожидаюсь, пока один из свадебных кортежей проедет мимо, и выезжаю следом за ними.