— Ты! Ты предатель! — выкрикивает, пытаясь сбросить его руки, но Давид не даёт.
— Мариам! Посмотри на меня!
— А как же Ани? Ты подумал о ней? А Гор? Арсен?
Я морщусь, в груди боль невыносимая.
— Мариам, перестань! — Давид давит на неё голосом, — Ани ничего не знает и не узнает! Ты ей не скажешь, поняла?
— Ты заставляешь меня лгать? — отчаянно мотает головой, а я упираюсь спиной в стену и роняю на пол пакет.
Хочется зажать уши руками и не слышать их диалога.
— Не лгать, а молчать!
Сердце раздувается, перекрывая кислород, я зажмуриваюсь и отворачиваюсь.
— Как ты мог? Как мог переступить через брачные клятвы? Наплевать на жену и…
— Поехали домой! — Обрубает поток вопросов Давид.
Пройдя мимо меня, забирает из зала свои вещи, а потом возвращается обратно.
Я не могу смотреть ни на него, ни на неё. Чувствую себя ничтожеством. Мерзким, отвратительным и подлым.
— Я не поеду. Здесь останусь, — отвечает Мариам.
— Мать искать будет. Поехали!
— Не будет, я отпросилась у отца.
Вжимаюсь в стену, а когда хлопает входная дверь, обессиленно стекаю по ней на пол.
Роняю лицо в ладони. Ощущение, словно в грудной клетке серная кислота шипит. Хочется разодрать её и заглушить это ужасное чувство.
В лицо Мариам взглянуть сил никаких не остаётся. Совесть ногами меня избивает, душит, вытряхивает душу.
— Ты же знала, что он женат, — полный обвинения тон как палач нависает над головой.
— Прости меня, — единственное, что я в состоянии сейчас выдавить.
— Ты влезла в чужую семью…
Зажмурившись, вся в комок сбиваюсь. Хочу исчезнуть, испариться, пусть бы меня все забыли, и не помнили того, что я натворила.
— Прости… я не смогла… не смогла, Мари, — поднимаю на неё плывущий взгляд, — я люблю его.
Сама понимаю, как жалко для неё звучат эти слова. Наверное, для кого угодно они бы так и звучали.
Но не для меня. Для меня они тяжелее, чем для всех. В физическом плане тяжелее. Эта любовь к Давиду, как валун, который накрыл меня, переломал все кости, и продолжает давить своей массой. А я ни выбраться не могу, ни сбросить его, потому что банально не та весовая категория.
Уронив лицо в ладони, слышу, как Мариам разворачивается и уходит.
13 Давид
— Мариам, надо поговорить.
Сажусь за стол, за которым с противоположной стороны сидит сестра с чашкой кофе в руках.
Она приехала от Оли двадцать минут назад, как раз, когда мои все уехали в парк.
— Если об Ани, то не волнуйся, я ничего ей не сказала, — произносит воинственно, но уже через секунду сдувается как воздушный шар. Расправленные плечи опускаются, а во взгляде появляется разочарование и обвинение, — Все как три года назад. Ты был с Олей, а потом взял и уехал. Скажи, Давид, ты все еще любишь ее?
Вопрос, как контрольный в лоб, раскурочивает мозг.
— Я женат, Мариам.
— Тогда зачем все это?
Со скрипом отодвинув стул, встаю и поворачиваюсь к кофеварке. Ставлю на поддон чашку и жму на кнопку приготовления эспрессо.
Зачем…
Если бы я сам знал. Внутри полный хаос. Ярость на Осипову за то, что происходит сейчас кипит вулканом и с каждым днём становится только сильнее. Потому что вижу, что её как и меня ломает. Знаю, что забудь она меня и будь счастлива сейчас с этим своим Лёшей или кем-то другим, я бы даже не подошёл к ней. Но понимание, что спустя проклятых три года её выворачивает не меньше чем меня ещё хуже.
Получается, что всё зря. Все её пожелания о том, чтобы жить легко без «тяжести ответственности» не осуществились. А значит мы потеряли время… напрасно?
Нет, теперь я не могу сказать, что это было напрасно. У меня есть Гор и Арсен. А имея детей сказать, что брак был напрасным — это как минимум убить их в своей голове.
Эта постоянная битва с самим собой и обстоятельствами, как бешеные псы на две половины раздирает.
И за это я ненавижу её ещё сильнее.
— Давид? — окликает Мариам, а я вздрагиваю.
— Это не твое дело, сестра, — бросаю из-за плеча, — отчитываться я не должен.
На кухне повисает тишина, но спустя пару секунд она снова тихо спрашивает:
— Ты счастлив, Давид?
Резко оборачиваюсь. Сердечная мышца стискивается, как если бы её клещами сдавили. Пульсирует, дергается.
— Счастлив, — отвечаю, игнорируя стремительно усиливающееся давление в груди.
Забираю чашку с кофе и разворачиваюсь, чтобы уйти, но на выходе оборачиваюсь.
— Мариам, это должно остаться между нами.
— Так и будет, — заверяет меня, — Только ты так и не ответил на мой единственный вопрос. Ты все еще любишь Олю?