— Мариам! Ты должна отпустить! Демьян того не стоит!
— Демьян стоит даже большего, — выкрикивает она, — Как и Оля! А мы с тобой просто слабые трусы. Я задала один вопрос — когда это пройдет? Ты даже на него не можешь мне ответить. Поддержать. Дать надежду. Чтобы я знала, что скоро станет легче.
Встаёт со стула, намереваясь пронестись мимо, но я останавливаю её тем, что хватаю за руку. Из содранной раны потоком хлынула кровь и больше я терпеть не в состоянии.
— Хочешь ответ? Когда пройдет? — цежу сквозь зубы, разрываемый этой болью, — Год? Три? Пять? Десять? Я не знаю, когда это пройдет! Я, мать твою, уже три года задаю себе этот же вопрос! Но я НЕ. ЗНАЮ!
Разворачиваюсь и пройдя по коридору, выхожу на улицу. Прохожу мимо сыновей и сидящей на скамейке Ани, игнорирую какой-то брошенный ею в спину вопрос и просто иду вперед по дороге.
Ребра вибрируют от того, с какой силой сердце их толкает. Мне надо дыхнуть воздуха, иначе задохнусь.
Иногда кажется, что не вывезу. Теперь, после того, как с Олей встретился, это происходит ещё чаще. Хочется вены себе вскрыть, чтобы так не душило. Чтобы безнадега не была настолько тяжелой. Чтобы не испытывать этих кошмарных ощущений. Чтобы не смотреть на жену, и на автомате сравнивать её с Осиповой. Глушить в себе воспоминания того, как та дрянь улыбалась в прошлом, и говорила, что любит. Как выбегала за мной на улицу и требовала признать, что нравится мне.
Как целовала меня какой-то месяц назад, рыдала, выталкивала из квартиры, а потом снова целовала.
Эти поцелуи мозги выворачивают до сих пор. Целую Ани, а во рту привкус Ольки… Пытаюсь в жене раствориться и сыновьях, а ни черта не выходит.
Резко останавливаюсь, дойдя до конца улицы и растираю грудную клетку, потому что внутри болезненно тянет. Хватает сильными спазмами.
Когда пройдёт… когда…
— Когда это пройдёт? — ору в никуда, пошатнувшись от охватившей тело слабости.
Перед глазами плывёт, разлетаются черные мушки…
Нахожу глазами широкое дерево и кое-как дойдя до него, опускаюсь на землю. Роняю голову на ствол и прикрываю глаза.
Я бы душу дьяволу продал, лишь бы это наконец прошло…
21 Давид
На следующий вечер я еду поддержать сестру на ужине с её будущим мужем и его семьёй. Моё присутствие не обязательно, но Мари попросила, а я оставить её одну не могу.
Судя по тому, как в процессе развивается разговор, ей действительно поддержка не помешает.
— Мариам, девочка, — мать Нарека произносит в какой-то момент, — не беспокойся о работе. Тебе совершенно нет необходимости этого делать. У Нарека прекрасная должность, вы ни в чем не будете нуждаться. Можешь не переживать. Спокойно займешься обустройством быта и детьми.
— Но я хотела еще работать, — хмуро противоречит сестра.
За это я горжусь ею и люблю… За стремление к знаниям и нежелание ограничивать себя стенами дома.
— Мариам, давай посмотрим правде в глаза, — подхватывает отец Нарека, — работать юристом девушке — занятие не из лучших. Это сколько нервов, опасных знакомств с людьми, от которых нужно держаться подальше. Защищать не всегда придется невиновных. Ты ведь понимаешь?
— Я не хочу, чтобы рядом с моей женой все время находились опасные личности, — припечатывает сам будущий муж. — Поэтому думаю, мы все же пересмотрим твой возврат к учебе. — а потом добавляет, заметив, как изменилось лицо Мариам, — Ну, или переведешься сюда, если так хочется доучиться.
Искоса смотрю на сестру, и сам еле держусь. Знаю, что у нас принято, чтобы жена посвящала себя дому и детям. Так многие живут. Но не все. Мои друзья, к примеру, перешли ту черту, где их жены должны только готовить и стирать. И я их поддерживаю. Женщина в первую очередь должна быть тем человеком, с которым получаешь оргазм не только физически, но и ментально. С которой хочется говорить. И не только о доме.
— Пап? — Мариам, как и всегда, ищет защиты у отца.
Смотрит на него блестящими от слез глазами, а тот одаривает её непривычно холодным взглядом.
— У тебя будет муж, Мариам. Отныне все вопросы вы будете решать вдвоем.
У меня холодок вдоль позвоночника опускается. Смотрю на удовлетворенного его ответом Нарека и четко понимаю, что он из тех, кто воспитан старыми обычаями. Он сестры дыхнуть не даст без его ведома.
Мариам это тоже понимает. Опускает взгляд в стол, крупно дрожит вся.
Не могу на это смотреть… Извинившись, ухожу курить.
По легким распространяется никотин, пока я опираюсь локтями на ограждение.