Ненароком снова нахожу Осипову, болтающую о чем-то с Мариам и встаю со стола.
— Пойду покурю.
— Хорошо, — доносится мне в спину.
Прохожу по залу, миную коридор и выхожу на специально отведенную для курения террасу. Беру, оставленную здесь мною ранее пачку и подкуриваю сигарету.
Сегодня Оля ни разу не курила. Не видел, чтобы она выходила из зала. Только когда позвонили ей, и с Мариам в уборную.
Бросила?
Какая мне, к черту, разница?
Глубоко затянувшись, выпускаю дым в воздух и опираюсь локтями на ограждение.
— Так и думал, что ты здесь, — звучит сзади голос друга.
Не оборачиваюсь. Дожидаюсь, пока Демьян встанет рядом и тоже закурит.
— Ты как? — спрашивает, толкая меня плечом.
— Нормально. А что?
— Мари боялась, что твои родители не простят тебе того, что ты сделал, — выдыхает серое облако, как и я, опираясь на баллюстраду.
— Всё в порядке, я уже сказал ей. У неё новая жизнь, пусть будет счастлива и старается не думать об этом.
Демьян с пол минуты молчит.
— Ей тяжело. Хоть она и не показывает, но я вижу, как ей все ещё больно, — произносит негромко, — стать изгоем в собственной семье — не знаю, что может быть хуже.
— Будь рядом, — скашиваю на него взгляд, — она свыкнется.
Кивнув, он снова тянет внутрь себя дым, а потом произносит на выдохе:
— А ты свыкся?
— Ты о чём?
На миг задумавшись, он тушит толком не начатую сигарету, и полностью поворачивается ко мне туловищем. Сталкиваемся взглядами. Смотрит так, будто раздумывает над чем-то, а я вопросительно заламываю бровь.
— Слушай, — наконец произносит, — я, наверное, не должен тебе говорить. Но и молчать не могу. Ты все-таки мой друг. Думаю, имеешь право знать.
Сощуриваюсь с подозрением.
— Только не говори, что Мариам уже беременна… Ей доучиться надо как минимум…
— Нет, — усмехается, качнув головой, — дело не в Мари. — обхватив ограждение пальцами, задумчиво стучит по нему большим. — Это касается Оли.
— И что с ней?
Если сейчас снова начнёт меня лечить, что я не должен был к ней соваться в прошлый раз, я не посмотрю, что сегодня день его свадьбы и подчищу ему рожу.
— Она после приезда Мариам, к нам в гости приезжала, — произносит вместо ожидаемой прочистки мозга, — Они на кухне болтали, а я у себя работал. Вышел спустя какое-то время, хотел себе кофе сварить, и случайно услышал их разговор….
— И?
— Это правда, что ты три года назад хотел отказаться от женитьбы на Ани и остаться с Олей?
По мне словно разряд в двести двадцать вольт проходит. Сигарета в пальцах ломается, резко выпрямляюсь.
— Это она Мариам рассказала? — выплевываю со злостью.
— Не быкуй, — рявкает Демьян, — послушай сначала. И ответь.
Искривляю губы в желчной усмешке.
— Хотел.
— А она сказала, что не надо ей это?
Новая порция электричества прошибает до самых костей. Не отвечаю. Молча пепелю его взглядом, потому что внутри все искрить начинает.
— Дав, она соврала тебе.
— Чего?
— Блядь, я всё думал как ты мог уехать после всего, что между вами было…
— Ты о чем, Дем?
— Соврала она, говорю… тогда… — выдохнув, он проводит пятерней по волосам, будто пытается собраться, — в общем, тогда Лусине к ней приехала и… я толком не понял как, но она как-то сделала так, чтобы Оля услышала их разговор с Тиграном о том, как он с его семьей отвернулся от его сестры. Лейлы кажется. Потому что она ушла к поляку.
Хмурюсь, силясь переварить информацию.
— Не понимаю… Мать знала о нас с Олей?
— Выходит, что да. Так вот она ей в красках объяснила, что будет с тобой, если ты выберешь её. Как и мне когда-то объяснила…
— Тебе?
— Да. Три года назад, когда я хотел быть с Мариам, твоя мать пришла ко мне и сказала держаться подальше. Объяснила, что будет, если она останется со мной. А я сосунок еще был. Двадцать три года. Что я мог дать Мари в её восемнадцать лет? Сам на ногах не стоял и забирать её из семьи было бы кощунственно. А когда Оля рассказала ей это, я знаешь, что понял? Если бы ты тогда ушёл, Мариам бы сразу твои родители увезли в Ереван и выдали замуж. А она бы и не противилась. Потому что твой пример ей бы раз и навсегда отбил желание бороться за себя. Её бы просто сломали… И то, что сделала Оля… она не просто не дала тебе пережить всё то, что сейчас переживает Мариам, она по сути — спасла и её, сама того не зная.
Время застывает, воздух тяжелыми клубами застревает в носоглотке.
Фон начинает плыть, в ушах нарастает звон.