— Это не Мариам. Демьян слышал ваш разговор…
Вот оно что…
— В любом случае… ты не должен был узнать…
— Это ты не должна была решать за меня что мне нужно, а что нет.
— Попытайся понять меня пожалуйста…
— Не могу. Я не могу, Оля! Мы могли бы быть вместе сейчас….
Опускаю взгляд и набираюсь сил.
— Давид, теперь уже поздно представлять как было бы. Давай мы оба об этом забудем. — Заметив проезжающий мимо автомобиль с шашками на крыше, спешно поднимаю руку. Водитель тут же включает поворот и подъезжает к тротуару. Снова встречаюсь взглядом с Давидом, — То, что ты узнал ничего уже не изменит, правда ведь?
— Оля…
— Нет, послушай, пожалуйста. Я сделала так, как считала нужным в тот момент. Но теперь всё иначе. Мне не восемнадцать. А у тебя есть семья. Нам нужно жить дальше. Мы оба понимаем, что… ничего бы у нас не получилось. Рано или поздно, но что-то бы сломалось. Или нас бы сломали…
— Это не так. Я бы не позволил.
— Ты не знаешь, как было бы. Никто не знает. Поэтому пожалуйста, давай сделаем вид, что ничего не произошло. Так правильно. Так должно быть.
Проглотив гигантский ком в горле, в последний раз смотрю на Давида и как можно быстрее сажусь в машину.
Пока мы отъезжаем, роняю голову на подголовник, чувствуя на расстоянии его взгляд, пока мы не скрываемся за поворотом.
28 Давид
Она мне даже не жена, Но перед нею я в ответе, Все потому что мне она Теперь дороже всех на свете.
(с) Сергей Любавин — Эта женщина
Оля уезжает, а я запрокидываю назад голову, с усилием стараясь принять новую для себя реальность…
Происходящее кажется каким-то извращенным сюрреализмом… Словно там сверху кто-то решил хорошенько надо мной поиздеваться…
Запускаю пальцы в волосы и сгребаю их в кулаки. Сердце из груди будто ломом выдирают.
Она любила… Всё это время она любила…
«Я не отказывалась от нашей любви. Я просто хотела, чтобы ты был счастлив»…
Что же ты натворила, Оля?
Разворачиваюсь и бреду к ресторану. Тяжело опускаюсь на ступени, зажав кулаками глаза до разноцветных точек.
Я ведь пытался понять, как она так резко поменяла своё мнение на счёт нас. Найти ответ на единственный вопрос — почему? Ведь еще за ночь до того разговора обнимала меня и шептала, что любит…
Но потом вспоминал брошенные ею слова и всё внутри меня верило им. Я знал, что она испугалась. Думал, что за жизнь свою свободную испугалась, за ответственность… а она… испугалась за меня…
Под кожу словно нож загоняют, очень медленно и старательно… Так больно лезвие скользит по мягким тканям, проникает в самую глубь….
Сжимаю виски, пытаясь справиться с этой болью.
Провожу ладонью по лицу, когда сзади раздаются шаги.
— Дав? — слышу, как Демьян встаёт за моей спиной. — Тебя Ани ищет.
Ани… Твою ж мать, Ани…
Киваю, но так и продолжаю сидеть.
— Эй, — Демьян присаживается рядом, — поговорили с Олей?
— Да.
— Разобрались во всём?
Снова киваю.
— Я правильно сделал, что рассказал тебе?
Резко перевожу на него взгляд.
— Конечно. Что за вопрос?
— Ладно, — стиснув моё плечо, он поднимается. — Мы с Мари уже будем уезжать. Спасибо, что приехали. И… брат… ты теперь и в реале мой брат… — хлопнув меня по спине, Дем уходит обратно, а я ещё несколько минут собираю себя по частям.
Ночью не сплю. Пока Ани тихо сопит рядом, не перестаю прокручивать в памяти все общие воспоминания с Олей. Та ненависть, что жрала меня всё это время, рассеялась как дым, оставляя после себя только въедливую горечь.
Пока я пылал к ней яростью и презрением, она продолжала любить меня…
Не в силах больше лежать, встаю и спускаюсь вниз.
Прикрываю на кухню дверь и курю у окна.
Достав телефон, нахожу контакт Оли, но так и не нажав на зеленую трубку, просто пялюсь на три буквы имени, ставшем для меня проклятием… адом и раем одновременно… Затягиваюсь едким дымом и выдыхаю его, наблюдая как чёрные буквы тонут в сером облаке…
Что же ты наделала, девочка…?
Мне бы злиться на неё за то, что за меня решение приняла. Сделала, как считала нужным и даже не спросила. Но не получается. После того, как я увидел через что пришлось пройти Мариам, я могу только представить как страшно тогда было Оле.
Дотрагиваюсь пальцем до пустого чата, но что написать?
Блокирую телефон и откладываю его на стол.
Не докурив сигарету, тушу её в пепельнице.