Но ничего подобного не происходит. Мужчина просто молча идет вперёд.
— Как у неё дела? — спрашивает неожиданно спустя пару минут.
— У Мариам? — опешиваю я.
Мимолетом кивнув, он выглядит равнодушным. Только в испещренных морщинками глазах я замечаю самую настоящую неподдельную тоску.
Это наблюдение шокирует…
Неужели, он тоскует по дочери? Мне ведь не кажется это?
Так неожиданно видеть у него эту реакцию. Хоть и прикрытую маской безразличия, но она есть.
После того, как он с его женой поступили с Мариам я думала он и слышать о ней не захочет. А тут сам интересуется…
Снова исподтишка бросаю взгляд на сосредоточенное лицо, но злости или ненависти в нем вижу.
Только отпечаток грусти и нетерпения.
Он ждёт мой ответ.
— Эээмм, всё хорошо, — растерянно отвечаю, — Мы созваниваемся иногда, но разница во времени не позволяет этого делать часто. Поэтому по большей степени списываемся. Вы же знаете, что она перевелась на заочное и вместе с Демьяном улетела на время в Штаты?
— Давид говорил.
При упоминании Давида моё сердце неконтролируемо вздрагивает.
Быстро опускаю глаза в асфальт, чтобы его отец этого не заметил.
— Ну… Тогда вы в курсе.
Не знаю, что ещё сказать. Если Давид рассказывает ему о Мариам, то зачем было спрашивать у меня? Думает, расскажу что-то новое?
Мысленно я не раз высказывала этому человеку всё, что думаю о их семье, сейчас же, увидя его истинное состояние, чувствую себя странно.
До конца парка мы доходим молча.
— Если вы точно себя хорошо чувствуете, то я пойду, — останавливаюсь около перехода.
На всякий случай ещё раз внимательно всматриваюсь в уставшее мужское лицо.
— Всё в порядке, Оля. Спасибо тебе, — заверяет меня Тигран Арманович.
— Что ж, тогда ладно. До свидания.
Вежливо улыбнувшись, разворачиваюсь и уже собираюсь уйти, когда он вдруг останавливает меня.
— Оля… Постой..
— Да? — встревоженно оборачиваюсь. — Все-таки плохо?
— Нет. Дело не в этом, — улыбается он, — Ты сказала, что ищешь работу на неполный рабочий день?
— Ищу.
— А я ищу человека, который мог бы мне помогать в ресторане. Я уже двоих сменил. Все не то. Один еду выносил с кухни, а вторая по телефону трепалась каждую свободную минуту. Мне бы человека, которому я смогу доверять. А тебя я знаю давно. Как и то, что ты очень ответственная. Неполный рабочий день меня вполне устраивает. Зарплатой не обижу. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты не отказала.
30 Оля
— И что ты ответила? — встревоженно спрашивает Мариам.
Включив громкую связь, я сижу около окна с чашкой горячего чая и смотрю на разноцветные листья, неторопливо падающие с деревьев под действием усилившегося ветра.
— Отказала. После того, как твой отец поступил с тобой, думаю, работать на него было бы с моей стороны как минимум, неправильно.
На самом деле предложение Тиграна Армановича ввело меня в ступор. Я ожидала чего угодно — вплоть до того, что он даже не заговорит со мной, ведь я подруга его дочери «предательницы»… Но предложение работы — это что-то прямо из разряда фантастики.
— Оль, — тихо говорит Мари, — я на днях говорила с Ани. Она сказала, что родители тяжело переживают то, что я ушла.
Сжав крепче чашку после услышанного женского имени, подношу чай ко рту и делаю большой глоток.
Подруга часто возвращается к этой теме. Понимаю, что у неё болит. Знаю, как сильно она их любит, и несмотря на то, что сейчас она счастлива с Демьяном, она все равно так или иначе тяжело свыкается с новыми обстоятельствами.
— Мари, знаешь… может это и неправильно… но я рада, что они тяжело это переживают.
— Оль…
— Что? Ну, а как? Ты знаешь, я никогда не пойму этого. Перестать хотеть тебя видеть из-за чего? Правил? Неизвестно кем придуманных дурацких устоев?
Она вздыхает, а я понимаю, что меня несёт не в ту степь. Виновато выдыхаю.
— Прости… Ты знаешь, как я реагирую на всё это.
— Знаю. И я благодарна тебе за поддержку. Но они мои родители. Я всегда буду их любить и волноваться за них, что бы не случилось.
Наверное, я бы тоже так переживала о своих. И ведь переживала… Когда папа спился и в какой-то момент ненавидел меня, обвиняя в том, что это я сделала из него инвалида, я все равно любила его и ждала его одобрения. Хоть малейшей улыбки в мой адрес, теплого слова…
Родители всегда будут нашими родителями.
— Как он, Оль? — спрашивает Мари, — Ани сказала, что мама жалуется на его состояние здоровья.