Боже, что он делает?
С опаской глажу его по руке, чтобы остановить. Обычно он не пьёт так.
— Давид, хватит пожалуйста.
— Я сам решу, когда мне хватит, — рывком забирает свою руку и смотрит на меня так, будто ненавидит за что-то. Меня ужасом накрывает. — А тебе надо научиться разговаривать с мужчинами, чтобы они не думали, что могут подсесть к тебе и позволить себе тебя трогать.
— Он меня не трогал, — пораженно прикладываю ладони к груди.
— Мог бы и потрогать, если бы я не пришел. Тебя вообще с собой нельзя никуда брать.
— Давид, — с упреком окликает его всё это время молча наблюдающая за нами Мариам.
Я же ни дышать не могу, ни вообще находиться в сознании. На лицо наползает краска, я внутренне дрожу.
Впервые вижу Давида таким. Всегда… сколько его помню он был сдержанным, даже сухим в эмоциях. Не проявлял почти никогда ни агрессии, ни наоборот слишком большой радости. Разве что с детьми мог смеяться искренне. Со мной же он всегда преувеличенно вежлив и учтив. Я сначала даже не понимала, как себя с ним вести, думала, что он не счастлив со мной, но потом поняла, что он просто вот такой. Скупой в эмоциях, но при этом заботливый муж и отец. Он ни разу на меня даже голоса не поднял, не то, чтобы вот так обвинять в чём-то.
Поэтому то, что происходит с ним сейчас не укладывается вообще ни в какие представления о нём. Словно передо мной совершенно другой человек. Человек, которого я никогда до этого момента не знала.
5 Ани
Домой нас везет Демьян. Давид, сидя рядом с ним на переднем сидении пьет коньяк прямо с горла бутылки, прихваченной из ресторана.
Я же всю дорогу пытаюсь понять, что повлекло за собой такое агрессивное поведение мужа. Неужели он так сильно разозлился на то, что мне оказал внимание другой мужчина?
Ни разу за все время, что мы вместе, мой муж не проявлял ревности. От подруг я слышала, что их мужья слишком ревнивы и бывает могут устроить скандал на ровном месте, а сама тихо радовалась, что Давид не такой.
Хотя я и повода ведь ни разу не давала. Полностью посвящаю себе семье, стараюсь без него никуда не ходить. А тут… он и сам, наверное, не ожидал от себя такого.
В глубине души мне приятно конечно. Выходит, что эмоции у него все же есть, просто спрятаны очень глубоко. Но с другой стороны — обидно.
Получается, что он мне не доверяет?
— Наконец-то, — встречает нас в доме Тигран Арманович, когда мы приезжаем, — Время видели? Давид, ты где так долго сестру водишь?
— Всё в порядке с ней. Из-за дождя ехали долго, — сбросив обувь и ветровку, Давид направляется к лестнице, бросив на ходу, — В комнату пойдём, Ани!
Лицо печь начинает, когда я встречаюсь взглядом с его отцом. Тот удивленно смотрит на меня, не привыкший слышать такое обращение. Я и сама не привыкла. В горле ком собирается, обида горечью на языке растекается.
Спешно поднимаюсь следом и захожу в спальню за мужем.
С опаской слежу за тем, как он нервно стаскивает с себя свитер и бросает его на кровать. Неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, а потом подхожу и обнимаю его сзади.
Давид застывает. Напряженный, мышцы твердые, как если бы он долго тренировался в спортзале и теперь они находятся в спазме.
— Прости, — шепчу ему в спину, касаясь упругой кожи губами, — я не думала, что всё выглядит так со стороны. Я бы никогда так с тобой не поступила. Не познакомилась бы с другим. Я уважаю тебя и люблю.
Слышу, как он шумно выдыхает, несколько секунд стоит ещё вот так без движения, а потом разводит мои руки и оборачивается.
Боюсь смотреть ему в глаза, чтобы не увидеть там разочарования. Неужели он правда подумал, что я могла с кем-то флиртовать?
Обхватив мой подбородок пальцами, поднимает лицо, ловя мой взгляд в фокус.
— Ты не виновата, — произносит уже без прежней грубости, но все еще напряжённо. — Это я сорвался на ровном месте.
Взгляд пристальный, но какой-то другой. Не такой как раньше. В нем присутствует некий холод, который пугает меня еще сильнее его поведения. Откуда это чувство понятия не имею, но с ним явно что-то не так.
Хочу убрать с лица Давида это выражение. Мне оно не нравится.
Становлюсь на носочки и отчаянно прижимаюсь своими губами к его.
— Ты правда для меня один, — шепчу, оплетая крепкую шею руками, — я бы ни на кого тебя не променяла.
— Ани… — Давид кладет руки мне на талию и как будто хочет отстранить от себя, но я обнимаю его ещё крепче.
— Давид… поцелуй меня. Пожалуйста.
Прошу шепотом, и жду. Секунду, вторую…. Горю в ожидании, когда он наконец целует меня. Сдержанно и коротко, собираясь, кажется снова отстраниться, но я не позволяю ему этого сделать. Прижимаюсь к нему всем телом, показывая, как он нужен мне сейчас. Хочу исправить ужасную ситуацию. Вычеркнуть произошедшее из нашей жизни, чтобы он даже не думал, что я могла бы так с ним поступить.