Понимает, что если отец обо всем узнает, он останется и без моей семьи. А виновата будет она.
К зиме отец планирует вернуться в строй. А я к этому времени хочу подготовить почву для открытия уже своего ресторана.
— Надеюсь, так будет и дальше, — возвращаюсь к теме нашего разговора.
— Слушай, а у тебя случайно нет должности для меня? — опускается на стул Артуш, — я так долго без работы не могу. Пытался устроиться тут неподалеку грузчиком, не подхожу им, видите ли, по возрасту. Как будто если мне шестьдесят, то всё, крест на мне можно поставить.
Задумываюсь, прикидывая что у меня по рабочим местам.
— Есть, — приходит внезапно идея, — у меня парень обвальщиком только на три летних месяца устроился. В сентябре могу взять вас. Работа знакомая и привычная.
— Серьезно? — на глазах расцветает свекр, — Так это же прямо моё.
— Ваше, — посмеиваюсь я, — почти тоже самое, что вы делали дома. Только тут еще мясо прибавится.
В своем селе Артуш разделывал рыбу для продажи. Собственно, и здесь придется делать тоже самое.
— Не проблема. Я и с мясом знаю как справляться. Прямо гора с плеч. Не люблю я на шее сидеть, ты знаешь. Меня от того, что ты помогаешь с квартирой совесть гложет. Будто у внуков деньги отбираю.
— Да успокойтесь, — отмахиваюсь я.
— Нет-нет. Вот начну копейку в дом приносить, и тогда буду спокоен. Подарки наконец смогу купить им на свои кровные. И дочери. Хоть я и не понимаю зачем ей учиться, но раз она хочет, то нужно будет как-то и её побаловать. Умница она у меня все-таки.
Наблюдаю за тем, как его отеческий взгляд теплеет при взгляде на Ани. Хоть он внешне и скуп всегда на проявление родительских эмоций, но я-то знаю, что на самом деле, за неё он и под поезд лег бы.
— Счастливая такая, — хрипло смеётся, смотря на то, как она играет с Гором в ладушки на качелях.
Перевожу на них взгляд. Сын заливисто хохочет, когда промазывает по её ладоням, а Ани прижимает его к себе, зацеловывая щеки. Тот упирается, со смехом вырываясь и сползая с качели, чтобы побежать к Арсену, с которым мы пинаем мяч.
Почувствовав на себе мой взгляд, жена оборачивается и скромно улыбается.
Я коротко тяну уголок губ вверх.
Нам понадобилось время, чтобы снова научиться общаться. По первой мы даже парой фраз не могли обменяться. Только «Доброе утро», «Приятного аппетита» и «Спокойной ночи». Потом, постепенно, когда она пошла на курсы, начала делиться тем, что узнала там. Сначала это было так, словно она боялась меня и ждала реакции на каждое слово. Со временем информации стало больше, а уровень общения превысил несколько предложений в день.
Окончательно барьер рухнул, когда она начала готовиться к поступлению. В общих предметах были темы, которые ей давались с огромным трудом, и я брался за то, чтобы объяснить их ей.
С тех пор между нами все стало более-менее гладко. Она перестала заискивающе интересоваться всё ли у меня хорошо, с затаённой тоской каждый раз вздрагивать, когда звонит мой мобильный и я ухожу, чтобы поговорить. У неё появились свои мысли и переживания по поводу поступления, и времени на ненужные домыслы стало меньше. Правда пару раз спросила нет ли у меня кого-то, и получив отрицательный ответ, вроде как успокоилась.
Когда гости уезжают и Ани уходит укладывать мальчиков, я отправляюсь курить. Занимаю место на качелях, и отыскиваю в списке контактов номер Демьяна.
Сейчас у них раннее утро, разбудить не должен.
— Да? — бодрый голос подтверждает мои догадки.
— Не спишь?
— Как раз кофе себе завариваю, ты вовремя, — зевает, щелкая кнопками.
— А Оля?
— Спит еще. Они с Мариам до утра болтали, не знаю даже во сколько улеглись.
Грудь привычно сдавливает при малейшем упоминании о ней.
— Как она?
— Да нормально вроде. Вчера встретили, погуляли по городу. Выглядит счастливой, Дав.
Это хорошо…
— Фотки есть?
— Есть, конечно, ты ж просил.
Глубоко затягиваюсь дымом и выдыхаю его наверх.
— Кидай.
57 Давид
В чат сыплются фотографии, и я, не дожидаясь, пока они все придут, начинаю открывать одну за другой.
Жадно, как безумный рассматриваю каждую. На одной они с Мариам стоят со стаканами кофе. Веду пальцами по экрану, чтобы увеличить и рассмотреть её.
В уголках глаз морщинки от того, что Оля жмурится на солнце, губы слегка раздвинуты в улыбке. На ней легкое платье и босоножки без каблука.
На другой — они сидят на скамейке и смеются.
Зависаю на этом снимке. В ушах звучит её фантомный смех. Я так давно не слышал его, но помню каждый тон и оттенок голоса, когда она вот так смеётся.