Кэтрин открыла глаза и увидела пучок травы, уцепившийся за трещину между камнями, и кончики своих башмаков, которые слегка выглядывали из-под подола красного платья. Она сообразила, что сидит на скамье с головой, опущенной между колен, но где именно и почему ускользало от ее понимания.
– Выпей, – требовательно произнес мужской голос.
Чья-то рука помогла ей разогнуться и всунула в ладонь чашу. К ее пальцам прикоснулись другие – тонкие и смуглые, и с этим прикосновением внезапно обрушилось воспоминание. Взгляд в склонившееся над ней лицо развеял последние сомнения в том, что все случившееся – игра воображения.
– Левис…
Голос Кэтрин дрожал. Желудок снова болезненно сжался, судорога поднялась к горлу. Она попыталась вскочить на ноги, но он крепко держал ее.
– Сперва выпей. Я понимаю, какое это потрясение. Молодая женщина поднесла трясущимися руками чашу к губам. Кислое красное вино, подслащенное медом, и немного шотландского виски для крепости. Она глотнула, закашлялась, невольно срыгнула и, хотя глаза наполнились слезами, сделала еще глоток. Напиток обжег желудок, как горящий уголь, и тут же разлился по телу. Кэтрин откинулась на скамью и глубоко задышала; каждый вдох наполнял ноздри знакомым, присущим ему запахом фиалкового корня и лошадей – запах здорового, сильного мужчины в самом расцвете лет.
– Говори, – пробормотала она сквозь нервную дрожь. – Я должна знать.
Луи сделал глоток из собственной чаши. Молодая женщина следила, как он знакомым жестом погонял вино во рту, прежде чем проглотить, и как играет при этом новый для нее шрам на скуле. То, что она считала горсткой костей и обрывками сгнившей плоти, стояло перед ней живое, дышащее, теплое.
– Я убил Падарна ап Мэдока. Это был честный бой, но, как по твоему, разве его родичи смирились бы с таким исходом дела? Видеть меня мертвым – дело чести всего клана. Вот я и решил «убить» себя, чтобы избавить их от лишних хлопот.
– И бросил меня горькой вдовой, даже словом не известив, чтобы спасти собственную шкуру.
Кэтрин мысленно перенеслась в тот ужасный день на берегу Уэя и невольно оскалилась, потому что в душе ее шевельнулась искорка гнева.
– Я собирался вернуться за тобой.
Молодая женщина хрипло рассмеялась. Она чувствовала себя зеркалом, внезапно разлетевшимся на мелкие осколки.
– Когда? Сколько, по-твоему, я должна была ждать? У тебя слишком высокое мнение о собственной привлекательности, если ты надеялся, что я буду сидеть, как пришитая, целых четыре года!
Она сделала большой глоток вина, чтобы не выплеснуть остатки в его лицо.
– Ладно, можешь сердиться. Я ведь не сержусь, что ты не подождала, вот те крест. – Он сложил руки на груди молитвенным жестом и кинул заговорщический взгляд из-под темных бровей. – Только я говорю правду. Я…
– Значит, говоришь впервые в жизни! – яростно перебила Кэтрин. – Как ты смеешь заявлять, что не сердишься, когда именно ты бросил меня, да еще и из-за поединка по поводу чужой жены! – Ее рука, державшая чашу, дрожала. – Я считала тебя мертвым. Так и оставайся мертвым!
Молодая женщина пыталась укрыться за собственным гневом, но ограда была очень ненадежной. Стоило увидеть его и вдохнуть его запах, как все вернулось снова. Несмотря на ярость, а может быть, частично благодаря ей, между бедрами поднялась горячая чувственная волна.
Левис сокрушенно покачал головой.
– Сначала ты предлагаешь мне говорить, затем, стоило только открыть рот, собираешься откусить голову. Ну ладно, ну я заслужил это, но хоть выслушай, сделай милость.
Кэтрин гневно воззрилась на него и снова принялась молча пить. Почва уходила у нее из под ног.
Левис взял ее пальчики и нежно потер их большим согнутым пальцем.
– Не спорю, в прошлом я изменял тебе, Кэтти. Я слишком легко относился к своим обязанностям. Вел себя, не как подобает. Знаю, я был плохим мужем…
Кэтрин заморгала, пытаясь скрыть предательские слезы, подкравшиеся к глазам. Она плотно стиснула губы и уставилась на свои колени.
– Ну да, я флиртовал с женой Падарна ап Мэдока. Да, я ходил к девкам вместе с остальными солдатами, но подобные женщины ничего для меня не значат. Я думал, что просто утверждаю себя, а на самом деле валял дурака и возился в грязи, тогда как следовало быть дома, со своим золотком.
– Избавь меня от медоточивых речей, – фыркнула Кэтрин. – Я знаю, на кого ты был похож.
– В этом-то и суть вопроса, – отозвался Левис, продолжая поглаживать ее руку – Я был, Кэтти, но больше уже не такой. В день поединка с Падарном я дал слово измениться. В каком-то смысле я действительно умер: оставил прежнего Левиса на берегу Уэя. Теперь я Луи де Гросмон и служу Вильяму д'Ипру, лорду Кенту. – Он очень осторожно приподнял указательным пальцем подбородок молодой женщины так, чтобы ей больше не удалось скрывать предательский блеск глаз. – Я собирался вернуться к тебе, Кэт, честное слово. Но только тогда, когда доказал бы себе, что достоин этого.