Прошло много времени, прежде чем герцог заговорил:
— Поверишь ли, я никогда и не подозревал, что любовь может быть такой чудесной.
— Это правда? Вы… ты действительно так считаешь? — воскликнула Катрина.
— Клянусь тебе. Только сейчас я понял, что никогда по-настоящему не любил.
Герцог не обманывал ее. Когда-то он безумно был влюблен в Анастасию, как может любить юноша свою первую женщину. Но такая любовь основывается лишь на физическом влечении. К Катрине он испытывал нечто совсем иное. Она была настолько юной и непорочной, что напоминала цветок, к которому необходимо было бережно относиться, чтобы нечаянно не повредить.
Теперь он знал, что именно такой всегда представлял себе свою будущую жену. Она заняла бы место его матери, в то же время целиком принадлежала бы ему. Неожиданно он понял, почему Катрина так отличалась от всех других женщин. Просто она была хорошей, чистой девушкой, хотя это звучало банально. Его предыдущие симпатии по сравнению с Катриной были женщинами, у которых не было никаких понятий о нравственности.
Лишь сейчас он открыл для себя, что такое истинная любовь. Подсознательно он всегда искал ее и вот наконец нашел — подобно золотому руну.
Вслух герцог произнес:
— Я люблю тебя! И я буду повторять эти слова снова и снова до тех пор, пока ты мне не поверишь.
— Я… я хочу верить, — промолвила Катрина, — но когда я… полюбила тебя, мне казалось, ты… никогда мне не ответишь взаимностью… поскольку я ничего из себя не представляю в отличие от твоих друзей.
— Ты совсем не такая, как те, кого ты называешь моими друзьями, — ответил герцог, — и моя любовь к тебе будет продолжаться вечно. Мы оба знаем, что это такое, потому что бывали на Востоке. — Он заметил, что в ее глазах вспыхнул огонек. — Верю, мы встречались в иных мирах, а теперь нашли друг друга и в этом мире. Нам предстоит вместе шагнуть в вечность, так как мы — одно целое и никогда не разлучимся.
— Именно такой любви я и ждала! — восторженно воскликнула Катрина. — Но ты мне казался столь важной, значительной персоной, что я даже не могла представить себе, что буду что-то значить в твоей судьбе.
— Ты для меня — Луна, звезды, Солнце, — словом, целый мир! — страстно произнес герцог и опять пламенно поцеловал ее, словно не только хотел убедиться, что она принадлежит ему, но и пытался завоевать ее, чтобы она уже больше ни о ком другом не думала.
Когда от переполнявших их сердца чувств они начали задыхаться, он промолвил:
— А теперь, моя дорогая, мы должны обсудить наши планы. Однако ты так смотришь на меня, что мне кажется, будто слова для нас совершенно не важны, и единственное, что мне хочется, так это продолжать тебя целовать.
— Мне очень… приятно, что ты говоришь, — застенчиво вымолвила Катрина, — но все же раскрой свои планы… хотя, признаться, они меня немного пугают.
— Уверяю, тебе не стоит тревожиться, — успокоил ее герцог, — потому что ты скорее всего согласишься со мной. Просто я считаю, что нам нужно поскорее пожениться.
— П-пожениться?
В ее голосе звучали счастливые нотки.
Герцог продолжил:
— Однако поскольку мы хотим быть вместе, думаю, будет лучше, если мы никого не пригласим на нашу свадьбу — только мы вдвоем, и все.
Катрина обняла его за шею.
— Ты… удивительный. Мне также не хочется, чтобы на нашей свадьбе кто-нибудь присутствовал. Будем лишь мы и… Бог. И я знаю, что папа с мамой тоже придут поздравить нас.
— Я так и думал, что ты согласишься со мной, — сказал герцог, — и поэтому уже послал в Лондон человека за разрешением на венчание без предварительного оглашения, хотя ваша тетушка усердно старается организовать свадьбу в линдской церкви. Но мы обвенчаемся в другой церкви. Это совсем недалеко отсюда.
Катрина перевела дыхание.
— Только ты и… я?
— Да, только мы.
В знак благодарности она позволила снова себя поцеловать.
— А затем, моя дорогая, прежде чем кто-либо узнает, что мы уже поженились, исчезнем из Англии. Ты хотела сбежать и укрыться где-нибудь за границей — думаю, это хорошая идея. Только я намерен бежать вместе с тобой, чтобы тебе никогда не было одиноко и страшно, — добавил он.
Катрине необязательно было отвечать. Герцог увидел, как она вся как бы засветилась изнутри. Ее сияющее личико лишило его дара речи.
Затем, как будто взяв себя в руки, Катрина промолвила:
— Полагаю, тебе… известно, что, кроме этой ночной сорочки, которую я здесь позаимствовала… мне больше нечего носить.
Герцог рассмеялся, и это был смех счастливого человека.