Сохранилось одно из писем Жозефины ее старой подруге мадам де Крени:
«Я так несчастна, дорогая, каждый день сцены с Бонапартом, безо всякой причины… Я попыталась предположить объяснение и узнала, что Грассини провела в Париже последнюю неделю, явно, она есть причина всех моих неприятностей. Прошу узнать, где живет эта женщина и посещает ли он ее, или же она наведывается к нему сюда».
В 1802 году Наполеон счел нужным переместить свой двор из весьма скромного сельского особняка поместья Мальмезон в роскошно отделанный дворец Сен-Клу. Там Наполеон впервые решил спать в отдельной опочивальне. На Св. Елене он так высказался по поводу прав жены: «Мы были очень буржуазной четой, нежной и сплоченной, разделявшей спальню и ложе. Сие важно для супружеской пары, закрепляя как влияние жены, так и зависимость мужа, поддерживая близость и нравственность… Пока сей обычай длился, ни одна моя мысль, ни один поступок не укрывались от Жозефины. Она угадывала, она знала все, что временами было неудобно для меня. Всему пришел конец после одной из ее сцен ревности. Я решил больше не возвращаться к своей подчиненности». Впоследствии, во втором браке, он боялся, что Мария-Луиза будет настаивать на общем ложе, ибо «я бы сдался. Сие суть истинная прерогатива, истинное право женщины».
Иногда, в халате, с головой, покрытой носовым платком от холода, он шел по коридорам в ее спальню, камердинер Констан освещал ему путь свечой. Обычно он покидал жену в восемь утра, Жозефина призывала своих фрейлин и умышленно сообщала им, где ее муж провел ночь, томно добавляя:
– Вот почему я нынче поздно встала. – Теперь ей приходилось притворяться, что неверность мужа не имеет для нее особого значения. Прелюбодеяние и для него ныне не имело значения, Наполеон, казалось, забыл, как терял голову в разлуке с ней или страдал от ее измен.
– Любовь на самом деле не существует, – высказался он как-то. Это – вымышленное чувство, порожденное обществом. Возможно, я мало пригоден судить об этом, ибо являюсь слишком здравомыслящим…
Бонапарт теперь даже не делал попыток скрывать от жены свои интрижки с актрисами. Когда Бурьен был отправлен в отставку из-за темных финансовых махинаций, Наполеон потребовал ключи от комнаты секретаря, расположенной рядом с его кабинетом. Это помещение меньше всего напоминало деловой кабинет. Весьма ценно для потомков его описание в мемуарах знаменитой трагедийной французской актрисы мадмуазель Жорж: «В глубине комнаты огромная кровать, на окнах плотные занавеси из зеленого шелка, просторный диван; перед камином возвышение. Массивные канделябры с зажженными свечами, большая люстра».
Отныне комната предназначалась для его свиданий, и каждый день мадам Бернар, снабжавшая покои Жозефины свежими цветами, была обязана украшать ими и это помещение. Через своих осведомителей супруга консула узнала о курьезной истории визита к Наполеону актрисы Катрин-Жозефины Дюшенуа. Актриса была некрасива – по меткому выражению писателя Александра Дюма, «ее лицо напоминало тех фаянсовых львов, которых устанавливают на балюстрадах». Но она была сложена как Венера Милосская и, по его же словам, спешила продемонстрировать эти достоинства и отдаться поклоннику как можно скорее, дабы незамедлительно сгладить первое неблагоприятное впечатление от ее внешности. Камердинер Констан препроводил актрису в комнату и постучал в дверь кабинета Наполеона, сообщив о ее прибытии.
– Пусть подождет!
Через час Констан стуком напомнил ему об ожидавшей даме и услышал в ответ:
– Пусть раздевается и ложится!
Когда еще через час Констан вновь напомнил ему о посетительнице, поглощенный работой консул приказал:
– Пусть одевается и уходит!
Дрожавшей от холода актрисе не оставалось ничего другого, как удалиться, проклиная свое невезение.
Однако, его интерес к молоденькой актрисе «Комеди Франсез» Мари-Терезе Бургуэн (1781–1833) оставил некоторый след в ее карьере. Эта дочь парижского сапожника с младых ногтей мечтала о сцене и начинала балериной, но затем у нее открылся драматический талант, и она с успехом блистала в роли молодых героинь. Что касается личной жизни, то Мари-Тереза очень быстро получила прозвище «богини радости и удовольствия». Ее официальным покровителем стал Жан-Антуан Шапталь (1756–1832), химик с европейской известностью, положивший много сил на продвижение развития отечественной промышленности. Когда англичане отрезали пути снабжения Франции продукцией из ее заморских колоний и тростниковый сахар превратился в невиданное лакомство, именно он разработал промышленную технологию производства оного из сахарной свеклы. Наполеон назначил его министром внутренних дел, причем Шапталь не стеснялся резать Первому консулу правду-матку и яростно спорить с ним, за что тот наградил его прозвищем «Папаша-клистир». Одним поздним вечерком 1804 года, когда Шапталь работал вместе с Бонапартом в его кабинете, почти тотчас же после его коронации, Констан доложил: