По отзывам современников, Адель была очень красивой женщиной, брюнеткой с синими глазами, жемчужными зубами, которые охотно демонстрировала, невзирая на некоторую худощавость, она отличалась величественной осанкой. Герцогиня д’Абрантес в своих мемуарах отмечала взгляд ее синих глаз с поволокой, «против поистине чародейного воздействия которого нельзя было устоять, общее впечатление было таково, что он сначала притягивал, а затем околдовывал». Мадам де Ремюза добавляла к этой характеристике, что «ее глаза выражали все чувства, которые она хотела внушить вам, кроме искренности, поскольку черты характера склоняли ее к скрытности».
Сопровождая своего пожилого мужа, она попалась на глаза Бонапарту, который заметил ее. К концу периода Консульства Наполеон стал приглашать эту пару в Мальмезон и склонять Жозефину к тому, чтобы та приняла мадам Дюшатель в штат фрейлин. Похоже, поначалу Жозефина благосклонно отнеслась к ней, по слухам, не в последнюю очередь потому, что ее сын Евгений Богарне стал проявлять к этой даме повышенное внимание.
Историкам не удалось установить, когда началась связь Бонапарта с Аделью. 5 августа 1804 года мадам Дюшатель родила своего второго сына (первый появился на свет в феврале 1803 года). Дитя нарекли Наполеон Жозеф Леон, по случаю его рождения Бонапарт прислал матери свой портрет в рамке, инкрустированной бриллиантами. Молодая мать оставила у себя портрет, а рамку вернула, продемонстрировав тем самым свою полную бескорыстность. Супруги Бонапарт согласились быть крестными родителями младенца, что моментально породило слухи об истинном отцовстве ребенка, так что некоторые исследователи по сию пору включают его в перечень биологических детей Бонапарта.
Если верить герцогине д’Абрантес, в ноябре 1804 года, незадолго перед коронацией, Жозефина по поведению мужа на празднестве, устроенном маршалом Бертье, поняла, что «сие была любовь, а не предпочтение, скорее оскорбительное, нежели почетное… Сие была именно любовь, как в молодые годы; и голос Наполеона, его взгляд, все в нем выказывало сие в течение всего вечера».
По воспоминаниям камердинера Констана, император каждый вечер дожидался, когда все в замке отойдут ко сну и, дабы не поднимать шума, перемещался в комнату Адели в ночном белье, без башмаков или домашних туфель. Как-то под утро, когда уже начал заниматься день, согласно приказу, отданному камердинеру императором, он отправился предупредить горничную мадам Дюшатель, чтобы та известила свою хозяйку, который час на дворе. Через пять минут Наполеон вернулся в большом возбуждении, ибо по пути наткнулся на служанку императрицы, караулившую его за углом коридора. После нескольких проклятий по поводу женского любопытства, он послал камердинера к этой осведомительнице с угрозой хранить молчание, если она не хочет быть уволенной и начинать жизнь с нуля. По сообщению камердинера, у служанки хватило ума держать язык за зубами.
Тем не менее, бдительная Жозефина все-таки сумела выследить любовников. Как-то вечером она находилась в гостиной дворца Сен-Клу в довольно многочисленном обществе и заметила, что мадам Дюшатель незаметно выскользнула из помещения. Жозефина, не привлекая к себе особого внимания, также покинула гостиную и направилась в кабинет мужа. Не обнаружив его там, она поднялась в уже знакомую ей комнатку, где и застала обоих в том виде, который не оставлял никаких сомнений в истинной цели этого уединения. Разразился скандал, причем Наполеон пинал и крушил мебель, приказывая супруге покинуть дворец Сен-Клу, ибо он хочет жениться на женщине, способной дать ему дитя. В результате мадам Дюшатель была изгнана от двора, но не из сердца Бонапарта. Очень скоро к покровительству этого увлечения подключились члены клана Бонапартов. Не секрет, что они питали лютую ненависть к «старухе» Жозефине, но той удалось ловко, по ее мнению, переиграть их.
Известно, что 30 ноября 1804 года Наполеон короновался императором Франции. По этому поводу в Париж прибыл папа римский Пий VII. Времена революционного безбожия канули в прошлое, народ (т. е. новая знать и часть уцелевшей старой) ломился в приемную святого отца всех католиков во дворце Тюильри с целью поцеловать перстень папы и получить благословение. Воинственное богоборчество французов настолько укоренилось в сознании слуг Святого престола, что папа привез с собой лишь небольшое количество образков, вручаемых осчастливленным визитерам, а производство молитвенных четок революционным указом было прекращено еще давно. В ход пошли самые прозаические предметы вроде часов, ножниц, чернильниц, очков и тому подобное, которые подносили под благословение папы даже столь одиозные фигуры как доктор Гильотен, художник Давид, бывшие царицы бесстыдной моды времен Директории Фортюне Амлен и Тереза Кабаррюс, не стеснявшиеся некогда прилюдно прогуливаться полуобнаженными.