Меня штырит, и в попытке обрести хоть немного спокойствия, я звоню Таське.
— Привет, — мягкий голос обволакивает, немного притупляя боль за грудиной.
— Привет, Тась, — я позорно хриплю, не справляюсь.
Она тут же настораживается:
— Что случилось?
Дебил! Мысленно отвешиваю себе оплеуху, прокашливаюсь и только после этого продолжаю:
— Все хорошо. Просто поперхнулся, — смеюсь, всеми силами изображая бодрого, беспечного придурка, у которого над головой не занесен топор возмездия, — Как насчет того, чтобы вечером отправиться в наш любимый ресторан?
— Сегодня? — охает она и тут же начинает причитать, — предупредил бы заранее, мне надо успеть сделать прическу.
Девочка, такая девочка…. Любимая.
— Уверен, ты справишься. В семь заеду, — улыбаюсь, а у самого в груди еле бьется. Страшно, что однажды будет не за кем заезжать.
Глава 7
Кирсанов, как и обещал, заезжает за мной ровно в семь. Я к этому времени уже готова. С прической, при полном параде. Красивая и взволнованная.
Сердце не на месте, когда вижу, как распахивается водительская дверь и, появляется Максим с огромным букетом. Слишком красиво, чтобы быть правдой. Сказка, нереальная, и в то же время очень правдоподобная.
Ноги не идут. Примерзли к асфальту, как неродные, и отказываются перемещать меня из точки А в точку Б. Я будто впервые вижу его и не могу поверить, что этот красивый видный мужчина с открытой улыбкой – мой муж. Это бьет острым шипом под диафрагму, напрочь отбивая возможность нормально дышать.
Слишком сложно. На грани. Почти больно.
Он подходит ко мне и протягивает букет. В серых глазах обожание с нотами тревоги:
— Ты чего какая? — спрашивает, слегка нахмурившись.
И я ляпаю первое, что приходит в голову:
— Не могу поверить, что такой шикарный мужчина мой.
На миг взгляд меняется и становится странным:
— А чей еще? Конечно, твой, — нежно прикасается губами к виску, и я сама льну к нему мартовской кошкой, внезапно ощутив дикую потребность прижаться, обнять, почувствовать себя в надежном кольце крепких рук.
— Готова?
Смущенно киваю.
Букет отправляется на заднее сиденье, я сама сажусь рядом с Максом, и мы едем в любимый Пелегрино. Когда-то именно там, Кирсанов сделала мне предложение, и с тех пор это место наполнено особым, сакральным смыслом. От этого волнение становится сильнее.
— Как прошел день?
— Как обычно, — Макс жмет плечами, — сначала работа, потом работа и под конец тоже работа.
— Как скучно ты живешь, — я смеюсь, жадно рассматривая точеный мужской профиль.
Аж сердце заходится.
От такого, как он, голову на раз-два можно потерять. Просто взглянуть один раз и пропасть, окончательно и бесповоротно.
Разве это нормально? Нет. Категорически нет. Почему я вообще об это сейчас думаю?
Усевшись, поудобнее выдыхаю, поправляю волосы, хотя знаю, что они идеальны. Девчонки так усердно над ними колдовали, что локоны стали похожи на струящийся шелк, цвета горького шоколада. Хоть сейчас на обложку.
Мысли в голове скачут, как тараканы. Вечер еще только начался, а я уже взволнована так, что едва могу усидеть на месте. Чего-то жду, трясусь.
Из динамиков льется ритмичная музыка, еще больше разгоняя кровь по венам. Я даже начинаю барабанить пальцами по дверце и нескладно мычать, не попадая ни в одну ноту. Смотрю на свою руку, на красивое кольцо, которое на днях внезапно подарил муж, потом взгляд срывается ниже.
— Что это?
— Где? — не понимает Кирсанов, а я достаю из кармашка в двери смятую яркую бумажку.
Кирсанов переводит взгляд на мою ладонь с находкой и хмурится.
— Понятия не имею. Мусор какой-то. Выброси.
Я не выбрасываю. Наоборот, неспешно разворачиваю, проглаживаю пальцами расправляя блестящую фольгу.
— Это обертка от конфет, — произношу растерянно, — интересная. Ни разу таких не видела.
— Я же говорю, мусор, — ворчит Максим, — выброси ее.
Я снова игнорирую его слова, вместо этого еще раз провожу пальцами по надписи, сделанной витиеватым шрифтом, и спрашиваю:
— Откуда она здесь?
Муж равнодушно ведет плечами:
— Съел когда-то, бросил, забыл.
— В карман двери на противоположной стороне? — удивленно поднимаю брови, — Не смеши. Это оставил кто-то другой.
— Тась, да выкини ты это говно, — он выхватывает у меня бумажку, открывает окно и швыряет ее на улицу.
— Ты только что нанес удар по экологии нашего города, — шучу я, а самой не весело.