— Малыш, я тоже! — отозвался парень.
— Ну, тогда чего ты ждешь?
— Мы можем с тобой увидеться буквально на несколько минут! У меня смена через час. Я подъеду и наберу тебя.
Меня, конечно, расстроила перспектива увидеть парня практически "краем глаза". Но уже спустя полчаса я стояла в тени сквера, поджидая любимого. Он показался мне немного странным, чуть отдаленным. Вроде как со мной, и в то же время где-то далеко. Когда он меня поцеловал, я забыла о сомнениях.
— Как отдохнула? — только изредка отрываясь от моих губ, он задавал вопросы.
— Нормально. Почему ты ни разу не позвонил? — мне хотелось оказаться в другом месте, с ним наедине и забыть о глупостях, которые посещали мой разум, об изменах и прочем.
Артем отодвинулся, заглянул в мое лицо, слабо улыбнулся. Почему-то в этот момент он показался мне совсем некрасивым. Я тоже отдалилась, выскользнув из его объятий. Весь эффект поцелуев сошел на нет, оставив очень неприятный привкус на губах. Пришлось даже взгляд отвести.
— Были кое-какие дела, и потом, не хотел тебя тревожить в отпуске. Хотел, чтобы ты отдохнула нормально.
Ложь! Ее я чувствую за милю. Вдруг почувствовала себя грязной. Захотелось смыть его следы с себя.
— Понятно, — никакого желания искать правду. Подавленное состояние привело меня к желанию вернуться обратно домой. — Тебе пора уже. Скоро эфир начнется!
— Завтра увидимся! — поцеловал меня в щеку Артем и зашагал прочь.
Что я могу сказать? Глупо все как-то вышло. Нет. Точнее: я чувствовала себя полной дурой. Сердце больно ныло, щемило в груди — а этот симптом обычно предвещает только неприятности. И гадкое настроение не улучшилось даже после чая с лимоном. Прибывая в задумчивости, я уселась на окне, включила погромче музыку и впервые наслаждалась спокойной попсовой песенкой. Над крышами домов сверкали звезды. Воздух наполнился прохладой. Стоило только сомкнуть веки, попробовать заставить себя плыть по течению жизни и постараться принять все как есть — и ветер принес знакомый чарующий аромат мужских духов. Пусть меняется мир, исчезают и появляются звезды, меняется погода, но вампир всегда будет стоять на этом месте, облокотившись об угол соседнего дома, задрав голову вверх, чтобы лучше видеть, что происходит в окне моей квартиры. Я улыбнулась ему. Кожа покрылась мурашками, когда я получила в ответ подобное приветствие.
— Опять он здесь! Всю неделю ходит, под окнами стоит! Приручила, что ли? — раздалось рядом со мной ворчание домового.
— Каждый день? И что хотел? — слезла с подоконника я, быстро собираясь на улицу.
— Откуда мне знать? Он не спрашивал. Просто стоял истуканом и в окно таращился. — Вампир очень не нравился Васе. Хотя домового не поймешь. Он всегда чем-то недоволен. К тому же, я больше его не слушала. Схватила ракушку, которую привезла с моря, и помчалась к нему — вампиру.
Улыбающийся, излучающий тепло и какой-то призрачный свет — он стоял в ожидании меня. Карие глаза, немного длинные, почти до плеч непослушные волосы, крепкие широкие плечи, голова склонена на бок, руки в карманах — от созерцания этой картины на сердце стало светло. Вся грязь, принесенная Артемом, смылась.
— Привет! — моему голосу передалось трепетное тепло и нежность, которые я испытывала от этой встречи.
— Тебе идет загар! — даже в слабом освещении заметил он, скользнув взглядом по мне.
— А ты все такой же бледный! — съязвила я. — Ты часто приходил сюда, почему?
Он опустил ресницы, хмыкнул. Даже бровь дернулась. Я вдруг представила, каково ему находиться в нашем городе, в стране, где он практически никого не знает, кроме меня. Точнее знает, но общаться не хочет.
— Ты не сказала, когда возвращаешься, — ответил претензией вампир, даже не глядя на меня.
— То есть, хочешь сказать, что ты скучал по мне? — попытка подловить его могла бы пройти вполне удачно, но реакция, мягко говоря, последовала неожиданная.
Он повторно фыркнул, задрал голову и собрался уходить. Я подметила, что вампир как-то странно передвигается. Куда-то подевались легкость, плавность его движений.
— С тобой что-то не так! — догнала его я. Он упрямо шел к скверу, не обращая на меня внимания. — Что случилось?
Куран молчит и идет, не желая признаваться. Думал, я от него отстану? А не надо было тогда приходить! Я схватила его за руку, дернув на себя. Парень нервно стиснул зубы, закатил глаза и подавил тяжелый стон. Я перепугалась не на шутку.
— Да что с тобой?! — это прозвучало очень угрожающе, и Куран, обернувшись, заявил сквозь зубы: "Ничего!". Кто ему поверил? Лично я — нет!
— А ну стой!
Но подлый вампир остановился только возле самой дальней скамейки, укутанной пушистыми кустами. Он устало присел и опустил голову.
— Мне из тебя правду клещами вытаскивать? — разозлилась я, и тут меня осенило, что вместо клещей есть другой и очень действенный способ — магия! Осталось только почувствовать ее накопление на голосовых связках и пожелать: — Говори правду! Что с тобой?
Он был бы и рад порвать меня на ленточки за очередное надругательство над его волей, но честно признался: "Ранен". Сердце сжалось. Я прекрасно знала, что любые царапины, серьезные раны и нет заживают на вампирах лучше, чем на собаках! Уж если у него такой поганый вид, значит Курану действительно очень плохо.
— Показывай! — я без спросу бросилась к нему, выправляя рубашку из штанов, расстегивая пуговицы, чтобы увидеть то страшное ранение. Вампир впервые за вечер рассмеялся, перехватывая мои руки у своей груди.
— Дина, раны на спине. — Отчего-то веселясь, проговорил он, заглядывая мне в глаза и продолжая удерживать руки. Я смутилась.
— Ну, так бы сразу и сказал!
Я обошла его, встав за спиной. При этом он продолжал держать мою руку. Потом, видимо, опомнился и отпустил. Вампир быстро расстегнул пуговицы, чтобы я смогла приспустить рубашку с его плеч и рассмотреть воистину жуткие отпечатки когтей. В ранах даже трофей нашелся. Наверное, он-то и причинял большую боль вампиру.
— Вся спина исполосована! — вздохнула я, накрывая нас куполом невидимости и выпуская магического светлячка для подсветки. — Чьих лап дело?
Если так присмотреться, то тот, кто царапал, должен был хорошенько обхватить Курана, стоя прямо перед ним лицом. Что в адекватном состоянии вампир вряд ли допустил бы.
— Демона, — ответил парень.
— Скорее демоницы, — поправила я, и подозрительная тишина натолкнула на мысль, что я не просто права! — Я так понимаю, ты развлекался, как мог, пока меня не было! Что, более-менее приличных девушек в округе не нашел?
А потом, присмотревшись к краям ран, разозлилась еще больше и затрещину ему отпустила. Вампир вскочил на ноги, рыча, но сдерживаясь. Разгневанный, шипел несколько минут, ругался на французском, а потом обратил внимание на мою абсолютно невозмутимую физиономию.
— За что? — сжимая остатки воли в кулак, чтоб не убить ничтожную девку, прошипел он.
— Сядь, я сказала! — подавляя страх перед ним, приказала я, и голос почти не дрожал. Куран пребывал в замешательстве. С одной стороны ему хотелось расчленить наглую ведьму, позволившую себе отпустить главе влиятельного клана затрещину. С другой — понимал, что помощи искать негде и не от кого. Куран послушно сел.
— Это ревность? — вернул самообладание, а заодно и сарказм парень.
— Не говори глупостей! — фыркнула я и чуть не стукнула второй раз. — В какой момент ты понял, что она хочет тебя убить? Хотя, нет. Не говори! И так догадываюсь.
Послышался смешок, за что я нещадно и подло ткнула пальцем по ране, и вампир дернулся, зашипел, снова выразившись о моей без сомнения "доброй личности" изысканными французскими словечками. Пусть радуется, что я в школе английский учила, а не его родной язык! А то получил бы таких пилюлей, лечебных!
— Дурак! Сколько дней ты проходил вот так, а? — лично я подозревала, что три-четыре.
— Три, — выдал он и получил еще одну затрещину, но не попытался меня убить, а только громко выругался, обернулся, одарив уничтожающим холодным взглядом, и снова отвернулся.