В этот момент они обе увидели знакомого черноволосого мужчину, который вышел из фаэтона.
— Кучер! — закричала Энн.
Маркус Риме уже поднимался по ступеням дома Клоссенов, когда услышал приветствие. Сначала он решил не обращать на него внимания, но к Энн присоединилась Присцилла. Риме нехотя обернулся. В сиреневых сумерках обе женщины показались ему похожими друг на друга и чрезвычайно миленькими.
— Леди! Как приятно увидеть вас вдвоем. Именно такая встреча нужна мне после утомительного дня.
Парадная дверь распахнулась, и появилась странно возбужденная и взволнованная Кларисса.
— Маркус! Я уж думала, что вы никогда сюда не доберетесь! Подождите, вы сейчас такое услышите…
— Мисс Клоссен, я с не меньшим нетерпением стремлюсь узнать, что же ваш отец собирается мне сообщить. Прошу передать ему, что, как только я пожелаю этим милым дамам доброго вечера, я сразу же к нему поднимусь.
Огромные, небесной синевы глаза смущенной Клариссы наблюдали за Маркусом. Присцилла и Энн, увидев ее пристальный взгляд, приподняли брови.
— Простите… Я, мистер Риме, не хотела вам помешать. — Кларисса улыбнулась. — Всего хорошего, миссис Бингхэм, мисс Уэйд. — И поспешно затворила дверь.
Маркус с некоторым облегчением оглянулся, обратившись к Присцилле с самой добродушной улыбкой:
— Какая эмоциональная девушка! Можно подумать, что ее отец правит всем миром!
— А вы уверены, что ведете дела с мистером Клоссеном, а не с его дочерью? — лукаво поинтересовалась Присцилла.
Маркус чуть вздрогнул, но тут же овладел собой. Инстинкт хищника подсказал, что Присцилла просто ревнует, и охватившая его поначалу паника исчезла. Маркус сел в экипаж и почтительно поцеловал руку Присцилле. Та восхитительно покраснела.
— Мисс Уэйд, я прав, что заметил в вашем голосе нотку собственницы? Вы должны знать, что любой мужчина, обладающий глазами и сердцем, не может обращать внимание на какую-нибудь другую женщину, кроме вас.
— Хочется, мистер Риме, чтобы это было правдой, — парировала Присцилла слегка трагично.
— Что касается меня, то это так и есть. — Он поцеловал кончики ее пальцев, а потом тщательно повторил эту процедуру с пальчиками Энн Бингхэм. — Мне не хочется, :но я вынужден распрощаться с дамами. Мистер Клоссен очень нетерпелив.
— Мы тоже должны продолжить свой путь, — сказала Энн. — Нас ждут Уильям и мистер Хэмпшир. Сегодня ужинаем рано, потому что мужчины ведут нас в театр на премьеру «Римского отца».
— Какая ирония судьбы! И я собираюсь побывать на этом спектакле. Один… — Он печально взглянул на Присциллу.
— Возможно, мы там увидимся, — уверенно предположила та.
— Меня согревает эта надежда. До встречи… — Маркус остался на пороге дома Клариссы, глядя, как женщины кокетливо машут ему из ландо.
Экипаж свернул направо, и на лице Римса выражение грусти быстро сменилось наглым самодовольством.
Миген повезло: она оказалась дома до возвращения Энн и Присциллы. Смит встретила ее в помещении для слуг и вздохнула с облегчением.
— Миген! Я уже начала волноваться! Не могла даже представить себе, что вы нарочно задержались, и уж подумала, будто с вами приключилось нечто дурное. Я не должна была разрешать вам уходить одной.
— Мне очень жаль, если я обеспокоила вас. — Миген заставила себя улыбнуться. — Это действительно так. Я и не собиралась опаздывать… Просто заехала слишком далеко.
Смит наклонила голову, вопросительно глядя на растрепанную девушку.
— И вы развлеклись? Куда вы ездили?
Пропустив мимо ушей первый вопрос, Миген честно ответила на второй:
— Ездила на виллу «Марквуд». А теперь я должна привести себя в порядок до возвращения мисс Уэйд. Не могу представить себе, что их так задержало.
Миген поспешила переодеться, а Смит продолжила свой обход, зажигая свечи и размышляя, откуда новой горничной известно название старой виллы.
В своей комнате Миген налила теплую воду в таз и начала мыться. Сбросив платье перед мутным зеркалом, она пристально вгляделась в свои обнаженные руки и плечи: казалось невероятным, что какой-нибудь час назад ее тело горело под ласками Лайона.
Миген медленно вынула шпильки из спутавшейся прически и будто загипнотизированная, наблюдала в зеркале уже за иной Миген, безжалостно долго расчесывавшей волосы. Наконец она начала скручивать сверкающий цветом черного янтаря поток волос и закрепила его на затылке.
Вдруг она увидела это. Синяк у корней волос, в нескольких дюймах от затылка. Он был розовый, как цвет поцелуя, если только такие бывают. Сердце Миген заколотилось, подбородок задрожал, и она зажмурилась, стараясь сдержать обжигающие слезы. Затем осторожно притронулась пальцами к отметке, оставленной Лайоном. Ее охватило воспоминание о его сильных, нежных руках, о дурманящем аромате его бронзовой кожи, о горячих поцелуях, о его удивительных объятиях, в которых ее хрупкое тело сливалось с его стройным, жилистым, мускулистым…
Миген уже не пыталась остановить слезы. Горестные рыдания вызвали у нее безысходную тоску, которая, казалось, медленно разливалась по всем клеточкам ее тела. Миген наконец обратила внимание на жгучую боль между ногами, которая красноречивее всех слов напоминала о случившемся…
Но вот поток слез иссяк. Миген привстала, чтобы снова посмотреться в зеркало, и, взглянув на себя, почувствовала, как к ней постепенно возвращается ее прирожденное жизнелюбие.
«Разве я допускала раньше, чтобы кто-нибудь обидел меня-? — критически размышляла она. — Пусть даже мать или отец… С детских лет я научилась в поисках счастья ни на кого не надеяться. Так есть ли причина, по которой я позволила такому.., такому варвару, как Лайон Хэмпшир, причинить мне подобные муки?»
Силы внезапно вернулись к ней, и она стала быстро одеваться. «Я совершила ужасную ошибку, дурочка! Но нет никаких оснований и дальше вести себя так же глупо. Впредь я должна, как всегда, сама заботиться о себе. Мне ничего не нужно ни от Лайона, ни от Присциллы!»
Ее глаза снова заблестели, как аметисты, и она уверенно повязала поверх черного платья белый хрустящий фартук.
«Я просто убегу из этого города, — решила она, — и отправлюсь куда глаза глядят. Надо все начать сначала — вот что мне нужно! Как только я смогу…»
В дверь постучали. В коридоре стояла высокая чопорная служанка с кухни.
— Мисс Уэйд вернулась? — спросила ее Миген.
— Да, Саут. Она обедает. У госпожи не было времени переодеться, но пока она о вас не спрашивала. Вы должны пойти в зеленую гостиную. Там они пьют вино и…
Миген поспешила, слегка прихрамывая, в парадную часть дома…
В зеленой гостиной Лайон Хэмпшир стоял у камина, опершись локтем на мраморную каминную полку, и лениво оглядывал комнату, Уильяма, Энн и Присциллу.
Его невеста в изумрудно-зеленом платье выглядела особенно красивой: пышная грудь, тонкая талия. Кружевная ленточка украшала длинную шею, золотисто-каштановые локоны были причесаны по последней моде — распущенные вдоль щек и заплетенные в косу на спине.
Присцилла заметила, что Лайон наблюдает за ней. Пытаясь изобразить кокетливую улыбку, она слегка склонила голову, показывая ему свой точеный профиль.
Лайон вздохнул, когда Присцилла пересекла комнату, так и не дождавшись, что он первый сделает шаг навстречу ей. Несмотря на красоту, которая теперь начинала рискованно напоминать красоту Энн Бингхэм, в Присцилле было нечто, вызывающее в нем какое-то презрение. Его невеста была жеманной, пустой И тщеславной.