Возможно, если все будет по-прежнему складываться так же удивительно хорошо, мы встретимся там" наслаждаясь — вы и я — первой неделей супружеского блаженства Остаюсь вашим покорным слугой. М.".
Кларисса сложила письмо и спрятала его в один из ящичков туалетного столика Ее лицо было освещено уверенностью в своем умении околдовывать мужские особи, самыми блестящим представителем которых был Лайон Хэмпшир.
Независимо от того, насколько он был очарован этой служанкой, Лайон не относился к мужчинам, оплакивающим свои прошлые привязанности. Так считала Кларисса Клоссен. Он соберется с силами, а это означает, что Лайон возжелает женщину, которая согреет его остывшую постель Кларисса рассчитывала на то, что именно она и окажется в нужном месте и в нужное время * * *
Уонг был близок к истерик, когда пытался помешать ей подняться по лестнице.
— Прошу, мисси! Он говорить никого не видеть! Он убивает нас двух, если вы войдете. О, прошу вас!
Дама не обратила на него внимания. На десятой ступеньке Уонг дерзко схватил ее за юбку, и гостья повернулась, чтобы дать ему пощечину Впавший в неистовство Уонг споткнулся, и к тому времени, когда он восстановил равновесие, Кларисса была уже наверху.
Она постучала и услышала в ответ злой рык. Но самонадеянная женщина была убеждена, что именно на ее долю выпал долг напомнить этому мужчине, что он теряет в данный момент.
Лайон смотрел в окно на находящийся внизу сад. В одно мгновение, как только дверь на дюйм приоткрылась, его задумчивость сменилась враждебностью.
Кларисса остановилась на пороге комнаты, широко раскрыла свои небесно-синие глаза и дышала так глубоко, что ее груди соблазнительно поднимались из глубокого декольте.
— Убирайтесь вон! — прокричал Лайон в ярости.
На шее вздулись сухожилия. При виде его высвеченной солнцем фигуры Кларисса ощутила острую боль внизу живота и поняла, что по-прежнему пламенно желает этого упрямого Хэмпшира, — Дорогой, сейчас вы нуждаетесь во мне, хотя, быть может, и не отдаете себе в этом отчета. Невесту у вас похитили, и вы.., потеряли.., любовницу…
Лайон вдруг схватил Клариссу так сильно, что его пальцы, казалось, вонзились ей в кости.
— Заткнитесь и убирайтесь из моего дома!
Кларисса тут же попыталась расплакаться.
— О, Лайон, я просто хочу вам помочь. Разве вы не понимаете, что я вам нужна? Я могу сделать так, чтобы вам снова стало хорошо. Я знаю, что могу. Прошу вас…
Взбешенный Лайон снова встряхнул ее, и Кларисса упала на кровать.
— Если мужчина не может найти покой в собственной спальне, то для него настало время сменить декорацию. Извините, но вам придется ждать, пока я упакую свои, вещи, чтобы уехать.
Уонг вам потом Покажет выход.
— Нет! Вы не смеете игнорировать меня таким образом. Я знаю, что вы хотите меня столь же сильно, как я хочу вас! О, Лайон, разве вы не знаете, что я не спала и ночи с тех пор, как мы расстались? Вы нужны мне…
Лайон пронесся к бюро, даже не посмотрев в ее сторону.
Мраморное лицо Клариссы запылало от гнева, а небесно-синие глаза потемнели.
— Слабоумный! Неужели вы думаете, что можете отрицать свое истинное чувство ко мне? Послушайте меня! Посмотрите на меня! — Кларисса оказалась рядом с Лайоном. — Разве вы станете отрицать, что тоскуете по моему телу?..
Глава 39
Миген направилась в Нью-Йорк на инаугурацию избранного на пост первого Президента Соединенных Штатов Америки генерала Вашингтона, с которым в пути и поделилась некоторыми подробностями своей жизни. Она ехала в одной карсте вместе с одним из его ближайших друзей, помощником Дэвидом Хамфрисом, и они оживленно обсуждали ее будущее в Нью-Йорке.
— Проблема в том, где вы будете жить, — размышлял Хамфрис. — Большинство мужчин, уже переехавших вместе с правительством в Нью-Йорк, пока не привезли сюда семьи. И выбор у нас сузился до одной семьи. Я окончательно решил поселить вас у Джона и Сэлли Джейв. Как и вы, они импульсивны и полны энтузиазма. Так что, надеюсь, вы станете большими друзьями. Джейв уже здесь, и генерал обсудил с ним этот вопрос. Джон заверил нас, что его жена встретит вас с распростертыми объятиями.
— А потом?..
— Не надо беспокоиться, Миген, о будущем. Расслабьтесь и отдохните. После инаугурации суматоха уляжется, и мы спокойно решим, что делать дальше. — Хамфрис улыбнулся обнадеживающе. — Вы же знаете, как генерал любит детей. Может быть, после приезд" сюда миссис Вашингтон они захотят, чтобы вы жили с ними! — Единственная проблема в том, что я уже не ребенок! — вздохнула приунывшая Миген и подумала: «Все это произошло после моего отъезда с Присциллой из Виргинии».
— Все это теперь казалось Миген Сэйерс грандиозной буффонадой, безумнои, и томительно-сладостной иллюзией.
Джон и Сэлли Джейв вращались в центре светского вихря, царившего в элитарном Нью-Йорке. Их особняк на Бродвее оказался местом притяжения для самых влиятельных людей, съезжавшихся со всего света. Он славился отличными винами и французской кухней, которыми потчевала очаровывающая всех гостей хозяйка. Миген и Сэлли мгновенно потянулись друг к другу.
Они действительно были немного похожи: ясные, сверкающие глаза, изящные фигуры, готовая вспыхнуть румянцем персиковая кожа. У Сэлли Джейв в отличие от Миген были каштановые волосы, и она снова ждала ребенка.
Миген предоставили прелестную комнату на втором этаже, горячую ванну и гардероб Сэлли. Дети от четырех до четырнадцати лет плясали, то забегая в комнату Миген, то выбегая из нее, до тех пор пока она не почувствовала себя их старшей сестрой.
В особняке поселились и родственники Сэлли. В доме было такое множество людей, что Миген так и не поняла, кто же из них члены семьи, а кто — друзья дома. Сэлли относилась ко всему спокойно, сохраняя безмятежное и веселое настроение, так что Миген присоединилась к гостям и надеялась, что не доставляет хозяйке особых хлопот.
Вашингтон, разъясняя Джону Джейву положение Миген, начал с рассказа о ее богатых родителях и их неожиданной гибели, намекнув, что энергичная девушка старается уйти из-под опекунства тети Агаты и что его, Вашингтона, встретила совершенно случайно. Джейв поведал об этом любопытствующим домашним, которые умирали от желания разгадать тайну беспризорной девицы в мальчишечьей одежде. Что касается Сэлли, то положение гостьи привело ее в восторг. Но она дала Миген только три дня на то, чтобы та пришла в себя и расслабилась.
В особняке не кончался бесконечный поток визитеров. Казалось, что дом никто не навещал лишь в те часы, когда Сэлли и Джон изредка сами уходили на какой-нибудь прием. Они приглашали Миген вместе с собой, ей не хотелось покидать не только дом, но даже свою комнату. Особенно когда Джейвы принимали у себя гостей. А уж когда на чай приехали Бингхэмы, Миген категорически отказалась встретиться с ними, хотя Сэлли весьма ярко описала самую богатую и красивую даму Филадельфии.
Сэлли Джейв искренне беспокоилась о своей юной гостье, скрытность которой отнюдь не гармонировала с ее авантюристической склонностью ходить в бриджах. Миген была серьезной девушкой, способной на глубокие чувства, которые она старалась скрыть, но грусть в огромных фиалковых глазах выдавала ее переживания.
Как-то на ленч пришли Джеймс Медисон и Эдмунд Рэндолф, и Сэлли отметила, как изменилась ее гостья. Миген была вне себя от радости, увидев их: порозовевшие щеки, пляшущие смешинки в глазах и такой искренний смех, что Сэлли была поражена. За ленчем трое виргинцев вспоминали минувшие времена в поместьях «Ореховая роща», «Гора Верной» и на своих собственных плантациях. Они беседовали о генерале Вашингтоне и его неохотном возвращении в политическую жизнь, а также о переезде в Нью-Йорк Медисона и Рэндолфа. Особенно Миген интересовалась женой Эдмунда Бетси и их четырьмя детьми.