Джон предложил мужчинам перейти в библиотеку для обсуждения государственных дел. Миген и Сэлли остались пить чай. Окна столовой выходили В сад, который подобно яркому весеннему ковру расстилался вплоть до Нью-стрит. Легкий бриз принес в комнату аромат фиалок, и Сэлли с наслаждением вдыхала его у открытых окон.
— Я даже не знала, что вы умеете так заразительно смеяться! Увидеть мистера Рэндолфа и конгрессмена Медисона было все равно, что принять укрепляющее снадобье для вашего духа.
Миген взглянула в ясные синие глаза новой подруги, которые так напоминали ей Лайона, что сердце снова сжалось от боли.
— В последнее время я чувствовала себя такой неустроенной, — осторожно призналась Миген. — После смерти отца и матери у меня бывали моменты, когда я забывала, кто же я есть.
Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. А вот сейчас, встретившись втроем, мы как бы вернулись ненадолго в прошлое. И это только убеждает меня в том, что…
— Вы так смеялись всегда?
Миген грустно улыбнулась:
— Надеюсь, что я не обидела ни вас, ни Джона. Мне никогда не удавалось сдерживать энтузиазм! Но так, как сегодня, я действительно смеялась всегда.., и часто в самое неподходящее время!
— Для меня это звучит, как десять лет назад! Я все еще полностью не оправилась, хотя время меня несколько смягчило. — Сэлли наклонила голову, поглядев вдаль через сад; — Я представляю, как вы себя чувствуете, потеряв родителей, свой дом и все любимое вами окружение. Примерно десять лет назад Джона направили эмиссаром в Испанию, и я поехала вместе с ним.
Привыкать к новой среде — вдали от друзей и родственников — обычно довольно трудно… Все осложнилось еще и тем, что я тогда родила нашего второго ребенка, но через несколько дней девочка заболела и умерла. — Синие глаза Сэлли переполнили слезы. — Как я страстно хотела увидеть знакомое лицо или услышать знакомый голос! Поэтому я понимаю, что вы сейчас чувствуете, встретив старых друзей.
У Миген тоже в глазах стояли слезы. Сэлли Джейв взяла ее за руку, и это стало началом их теплой дружбы. Они понимали друг друга.
— Миген, вы мне понравились сразу же.. И чем больше я узнаю вас, тем лучше понимаю ваше состояние. Мое сердце разрывается при мысли, что вам теперь не до смеха… Но может быть, вы попытаетесь — хотя бы один раз, хотя бы ради меня? — обратилась она к Миген. — В настоящее время в Нью-Йорке так много интересных событий, и вы вполне заслуживаете того, чтобы участвовать в них.
Миген задумалась. Боль от желания увидеть Лайона не покидала ее, но рассказ о потере Сэлли показал, что ее проблемы не смертельны. Кроме того, Миген никогда не принадлежала к числу людей, полностью впадающих в уныние. «Жизнь слишком драгоценна, чтобы я тратила ее на жалость к самой себе», — решила она и бодро ответила:
— Вы правы. Полагаю, что для меня наступило время вернуться в жизнь. А что вы, собственно, имели в виду?
На лице Сэлли появилось взволнованное выражение свахи, редко получающей шанс применить свои способности.
— В четверг вечером, — сказала она, — будет прием в доме Генри и Люси Ноксов. Он обещает быть блестящим, и на. этот случай у меня есть для вас прекрасное платье. Разве не поразительно, что у нас одинаковый размер? Да, я была когда-то такой же стройной, и снова стану! В любом случае я должна признаться: Джон вчера вернулся домой и сказал, что в таверне «Фронсе» познакомился с интереснейшим мужчиной. — Миген была озадачена, а довольная Сэлли рассмеялась и торопливо продолжила:
— Видимо, этот джентльмен обладает незаурядными физическими достоинствами и умственными способностями, включая склонность к сарказму. А этим качеством мой муж весьма восхищается. По мнению Джона, этому человеку предначертано стать великим… Но создается впечатление, будто он очень одинок. По моему мнению, вы, загадочная Миген, и этот таинственный мужчина идеально подходите друг другу!
Глава 40
Миген лежала в кровати под балдахином на тоненьких столбиках и боялась пошевелиться, чтобы не испортить сделанную парикмахером прическу. Прохладный послеполуденный ветерок чуть приподнимал льняные оборки на балдахине и щекотал обнаженные шею и плечи.
«Согласившись на это, я, должно быть, совсем потеряла рассудок, — в отчаянии думала она. — Господи, предстоит один из главных приемов сезона, и, конечно же, там будут Бингхэмы! Но я еще не готова к такой встрече, не готова…»
Миген прикрыла глаза, тщетно пытаясь не допустить Лайона в свои мысли. «Я уехала из Филадельфии неделю назад, и он с Присциллой к этому времени уже, конечно, обвенчался». Достаточно было Миген подумать об их брачной ночи, как ее передергивало от отвращения.
В дверь постучали, и в комнату весело впорхнула Сэлли Джейв. Она была в свободном платье из светло-коричневой парчи, простроченной золотистой ниткой. Цвет наряда прекрасно сочетался с ее каштановыми кудрями.
Сэлли сопровождала горничная, и Миген увидела; что та держит красивое платье из дымчато-фиолетовой тафты и мягкие туфли.
— Вам нравится? — по-деловому поинтересовалась Сэлли.
— Оно восхитительно!
— Очень хорошо! Этот цвет не подходит мне и наполовину так, как вам. О, Миген, я давно не была так взволнована! Оденьтесь и сразу спускайтесь вниз. Сегодня повар приготовит омаров, и мы полакомимся, перед тем как поехать к Ноксам. К тому же у нас целое блюдо эклеров из кондитерской Прайора, и если вы не поторопитесь, то все уплетут дети!
Сэлли умолкла, заметив наконец напряженное выражение лица своей гостьи. Миген тоскливо смотрела на себя в зеркало, и ей совершенно не хотелось блистать на приеме.
— Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо. Джон сказал мне, что там обязательно будет молодой человек с редким умом, а также девушка, которую вы можете знать. Ее зовут Присцилла Уэйд, и, насколько мне известно, она живет, как и вы, вблизи поместья «Гора Верной». Энн Бингхэм говорила, что она должна появиться в Нью-Йорке со своим мужем.
Легкомысленно сообщив эти светские новости, Сэлли была крайне удивлена тому. Как сильно побледнела Миген.
Генерал Генри Нокс жил на западной стороне Бродвея в красивом четырехэтажном Кирпичном доме. Нынешним вечером его дом сиял от созвездия собравшихся в нем знатных людей. И дамы, и джентльмены были одеты в дорогие шелка, атласы и парчу, которые затмевало лишь изобилие драгоценностей. Сэлли Джейв казалось, что она снова очутилась в королевском Версале.
Однако по меньшей мере один присутствовавший там человек не был весел. Он держался в стороне от выпивавших, танцующих и смеющихся гостей. На его лице было написано безразличие — холодное и циничное. Синие со стальным отблеском глаза внимательно наблюдали за гостями. Одна его золотистая бровь была изогнута дугой, а жесткое очертание его рта ни разу не смягчилось.
Джон и Сара Джейв сразу заметили незнакомца, ненапудренные волосы которого отливали золотом в свете люстр. Он был великолепен. В отлично скроенном насыщенного синего цвета фраке и белых бриджах, в перламутрового оттенка жилете и льняной рубашке со взбитыми в пену кружевами, визитер, казалось, пародировал экстравагантные наряды собравшихся. Он прислонился к стене, потягивая бренди, и Сэлли подумала, что, даже пребывая в состоянии покоя, он излучает такую мощь и энергию, как ни один мужчина, когда-либо ей знакомый.
— Джон! — прошептала она, вцепившись в локоть мужа, — что это за потрясающий человек? Ты его знаешь?
Муж проследил за ее взглядом и расплылся в довольной улыбке.
— Да это же тот Лайон Хэмпшир, о котором я тебе говорил! Именно с ним и предстоит познакомиться Миген.
— Ты шутишь?
— Конечно, нет. И перестань пялиться, Сэлли.
— Ладно, но тогда представь нас! Меня снедает любопытство!
Мгновением позже Лайона приветствовал Джон Джейв, который, не теряя времени, представил ему свою супругу. Лайон, взглянув на нее, чуть не закрыл глаза. Ее розовые щеки, сверкающие темные кудри, веселые искорки во взгляде так напомнили Миген!