– Но тогда не будет видно лицо.
– Мне сейчас главное – передать форму.
– Ну, хорошо.
Лена присела на подиум и, пригорюнившись, опустила голову. Некоторое время Борис сосредоточенно работал, поглядывая на нее. Постепенно под пальцами возникала фигурка женщины со склоненной головой. Волосы полускрыли лицо, светлой волной легли на плечи и грудь. Она как бы прислушивалась к себе, перебирая, словно бусинки на нитке, прошедшие годы. Раздумывала о том, что в жизни не удалось, многое ли еще предстоит… Борис убрал стекой лишний материал и замер на мгновение. Конечно, в идеале надо, чтобы модель не изображала усталость, а действительно чувствовала изнеможение, но это – когда перейдем к деталям. Надо будет заставить ее позировать вечером, а лучше ночью! Под утро, когда больше не хочется ласк, когда любовь становится пресна, как черствый хлеб, когда ни одной мысли в голове и хочется только спать, спать…
Неожиданно Лена всхлипнула.
– Что, что такое? – забеспокоился Борис.
– Ты же сам предложил подумать о чем-нибудь грустном. – Она всхлипнула снова, на этот раз громче.
– Ну, не до такой же степени, чтобы расплакаться.
– Все, все, я больше не буду. – Она вытерла ладонью глаза и шмыгнула носом. – А ты правда меня любишь?
– Конечно, – преувеличенно бодро ответил Борис.
– Но мы до сих пор не купили кольца.
– Какие кольца?
– Ну, если мы помолвлены, то совершенно необходимо купить кольца.
«Господи Боже, – ужаснулся Борис, – это еще что? По легенде, я просто попросил ее позировать. А собственно, чему я удивляюсь? Практически все непрофессиональные натурщицы считают, что позирование в обнаженном виде – лишь прелюдия к близким отношениям. А близкие отношения полагают чуть ли не началом совместной жизни. Да, наверное, мы были близки. Ты это помнишь, дорогая, я – нет. У тебя память имплантированная, у меня – природная, своя, настоящая. Но если каждую близость считать помолвкой… Впрочем, – вспомнил он, – помолвка еще ни к чему не обязывает».
Борис прикинул финансовые возможности. Недавно две работы ушли в частную коллекцию. Слава богу, мода на домашнюю скульптуру возвращается. А «Доллз», конечно, деньги вернет.
– Ах, кольца… безусловно, кольца надо купить.
– Ты – чудо. – Лена вскочила и, подбежав, прильнула к нему. – Как я тебя люблю! Заканчивай быстрее и пойдем. Я знаю отличный магазин.
Подняв руки, чтобы не испачкать ее, Борис закрыл глаза и вздохнул:
«Никогда не мог отказать красивой женщине, а бабы это чувствуют и вьют из меня веревки… Ладно, когда натуральные, а то ведь клон, «барби», чебурашка. Не могу я сказать: дорогая, мы просто добрые знакомые. Ты – модель, я – художник, давай ограничимся этим».
Он почувствовал, как ее горячее тело все сильней прижимается к нему, опустил взгляд на приникшую к груди светлую голову и попытался высвободиться. Не удалось. Держали его крепко.
Кольца под стеклом, играя всеми гранями камней, бросали радужные блики на лицо склонившейся к ним Елены. Актинии, подумал Борис, настоящие актинии. Притаились в полутьме моря и ждут жертву, завлекая ее переливами красок. Продавщица, интимным шепотом представляя товар, выкладывала коробочки, в которых на черном бархате уютно покоились бесполезные побрякушки.
– Важно, чтобы украшение сочеталось с цветом глаз, подчеркивая их безупречностью формы, но не затеняя природным блеском оправленного в металл камня. Вам, несомненно, нужно носить только золото! Лучше, конечно, платину с золотыми инкрустациями. Современный дизайн предполагает использование в таких украшениях исключительно бриллиантов.
– Вот это колечко. – Как бы в задумчивости, Лена надела на палец массивное кольцо с камнем размером в половину кирпича. – Как тебе, любимый?
Борис сразу понял, что вернуть кольцо теперь можно только вместе с пальцем.
– Хм… – Он прокашлялся. – Мне кажется, по знаку Зодиака…
– Бриллиант и платина, – холодно прервала его продавщица, – не говоря уже о золоте, подходят всем знакам Зодиака. С этим кольцом изумительно сочетаются вот эти серьги, кулон и браслет, – обратилась она к Лене. – Для свадебного гарнитура…
– У нас только помолвка, – твердо заявил Борис.
Расплачиваясь в кассе, он позлорадствовал, что эта консультация обойдется «Доллз» в круглую сумму.
– Надеемся еще не раз увидеть вас в нашем магазине, – сладко пропела продавщица, провожая Елену до дверей.
«Только без меня», – подумал Борис.
На улице, отставив руку с кольцом в сторону, Лена полюбовалась игрой камня.
– Как я люблю дорогие подарки. Скажи, мы ведь будем сюда заходить, милый?
– Каждый день.
– Ах, как я тебя люблю. Однако мне пора. Я тебе позвоню. – Она чмокнула его в щеку.
Борис смотрел, как она уходит. Вся такая воздушная, легкая, как перышко, беззаботная, как стрекоза в начале лета. Один из образцов современной женщины. Впрочем, только ли современной? Беспечность, беззаботность, неумение или нежелание заглянуть в завтра, предвидеть хоть какие-то последствия… Всегда так было. Что сейчас, что десять, двадцать, наверное, и сто лет назад. Жванецкий писал, что женщины бывают двух типов: прелесть, какие глупенькие, и ужас, какие дуры. А в дополнение рядом должен быть кретин, который превозносит женщину только за то, что у нее от природы смазливая мордашка, ноги от подмышек и чрезмерно развитые молочные железы.
Борис посмотрел на часы и огляделся в поисках такси. Скоро его ждет встреча еще с одной ипостасью современницы.
– Какого черта я должна тебя ждать? – Эффектная брюнетка, покусывая темно-красные губы, уставилась на него прищуренными глазами.
– М-м… видишь ли, дорогая. – Борис повернулся к водителю такси, чтобы расплатиться. – Я…
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Водитель сочувственно покачал головой.
– Какая горячая встреча. Держись, парень.
– Что там бормочет этот болван? – Инга шагнула поближе к машине.
– Ничего, ничего, дорогая, он просто отсчитывал сдачу. – Борис поспешил захлопнуть дверцу. – Извини, заказчик задержал.
– Мне плевать, кто тебя задержал, я спрашиваю: почему я должна тебя ждать? – Вздернув подбородок, она надменно посмотрела на него. Классически правильное породистое лицо, глаза сверкают сдерживаемым бешенством.
«Ну, я попал», – подумал Борис. Он попытался взять Ингу под руку, но она вырвалась и повернулась к нему аристократичным профилем.
– Дорогая, не будем привлекать внимания. Давай продолжим работу. Я, конечно, виноват, ну, прости…
Продолжая рассыпаться в извинениях, Борис увлек девушку в подъезд.
– Ты хоть понимаешь, что я в любой момент в состоянии найти более достойного мужчину? Мне просто жаль тебя, ты же пропадешь со своим убогим талантишком, кстати, весьма сомнительным. Если бы ты знал, сколько у меня предложений от весьма солидных людей.
– Да, конечно, – согласился Борис, – я все это понимаю. Спасибо тебе.
– Я хоть сейчас могу…
Можешь, конечно, можешь. И как только ты его найдешь, мужика, способного оплатить твои, судя по всему, немаленькие запросы, – только я тебя и видел. Он предоставит тебе свой кошелек, а ты – свое безупречное холеное тело.
– …черт с тобой, но чтобы это было в последний раз.
– Обещаю, дорогая, больше этого не повторится. Позволь, я тебе покажу. – Борис провел ее в студию. – Вот это черновой, так сказать, вариант. Предполагаемое название скульптуры «Печаль», а может, «Усталость».
Он снял мокрую тряпку с фигурки и отступил чуть в сторону. Скептически скривив губы, Инга повертела лист фанеры, потом искоса взглянула на него.
– С кого ты это лепил?
– М-м… собственно, это обобщенный образ. Плод раздумий…
– Какой-то усохший плод, – брезгливо сказала Инга. – Должна тебя разочаровать – печаль я изобразить не смогу.
– Ну, не печаль, так усталость. От жизни, от работы. Представь: после рабочего дня ты пришла домой, добиралась общественным транспортом, дети визжат, а голова так и раскалывается…